– Да-а… Вечно крошащийся хлеб, от сосисок несет прогорклым жиром, а кофе по вкусу – что-то среднее между сточными водами и отжатой тряпкой, – вдруг подала голос Хан Соджон.

Кан Чжунсок удивленно посмотрел на нее, его веки слегка дрогнули.

– Не может быть… Неужели вы тоже знаете это место?

– В те дни, когда мне казалось, что я совсем одна в этом мире, я тихонько плакала, а утром шла в эту забегаловку – дешевую, с невкусной едой, куда больше никто и не заглядывал. И там хозяйка готовила мне завтрак из всего, что оставалось. Когда она заворачивала мне еду с собой, я ела ее одна, в узкой, грязной комнатке, похожей на чердак. – Хан Соджон смотрела вдаль, словно вспоминая ту женщину.

– Так вы тоже были с ней близки… Я никогда никому об этом не говорил, но для меня этот «завтрак дровосека» – настоящая пища для души… – Сказав это, Кан Чжунсок, уставился на Хан Соджон, так и не закрыв приоткрытый от удивления рот.

– После вашего отъезда вы ничего о ней не слыхали?

– Нет, совсем ничего.

– Она ведь всегда была очень полной. На старости лет у нее начался ревматоидный артрит. Тогда сам Джордж занялся рестораном вместо нее. Джордж работал в автосервисе, но потом попал в тюрьму из-за драки. Когда вышел, он просто слонялся без дела, питаясь только тем, что готовила ему мать. – Хан Соджон глубоко вздохнула, будто вспоминая то время. – Перед тем, как хозяйка передала ему свою забегаловку, Джордж заметил, что вкус еды изменился. Он понял: что-то не так. Ведь за всю жизнь вкус маминой еды никогда не менялся.

Выражение лица Кана Чжунсока стало еще более серьезным, но он продолжал молча слушать.

– Первым блюдом, в котором Джордж заметил изменения, была глазунья. Обычно желток оставался чуть упругим и мягко стекал под лезвием ножа. Его мама всегда использовала только самые свежие яйца. Но в тот день желток оказался водянистым и бесформенным. Джордж был потрясен. Он и представить не мог, что его мать может состариться, заболеть… и умереть.

Кан Чжунсок немного нахмурился, но затем его лицо разгладилось – он уже догадывался, чем закончится история.

– Да, вскоре она умерла. Джордж всю ночь напролет рыдал, но, собравшись с духом, на следующий день после похорон снова открыл забегаловку. Теперь это место превзошло по популярности даже «У Тома» благодаря своему «завтраку дровосека». Название осталось прежним – «У Джорджа».

Глаза Кан Джунсока слегка увлажнились. Истории о самопожертвовании матерей всегда работают и вызывают сочувствие. Он, должно быть, вспомнил в этот момент свою собственную мать, которая пожертвовала собой ради него. Тем более что успех Джорджа, сумевшего возродить ресторан, был неоспоримым фактом.