– Ну, Лэсси, с этого момента мы должны хорошенько постараться!

Они вместе съели оставшиеся помидоры. Лэсси радостно звонко залаял. Хан Соджон вытерла последние слезы, встала с места и стряхнула с брюк пыль.

– Ну что, будем отправляться?

«Кан Чжунсок. С какого момента он здесь был? Неужели видел, как я плакала? Тогда мог подумать про меня невесть что…»

Но Кан Чжунсок стоял, прислонившись к двери теплицы, и смотрел на Хан Соджон и Лэсси, широко улыбаясь. Увидев его улыбку, она поняла, что он не видел ее слез.

– Да. – В ее голосе не осталось и следа грусти.

* * *

Вишня в Кохыне и правда была в самом цвету. Лепестки падали в море, и их тут же уносили зеленые волны. В каждом переулке стояли в ряд зеленые цитрусовые деревья. К зиме на них появятся желтые плоды, наполняя воздух ароматом. Хан Соджон глубоко вдохнула. Свежий воздух и запах весенних цветов утешил ее душу.

– Я и не знала, что в Кохыне так хорошо…

Ее голос был полон оптимизма. Неудивительно, для нее это была первая поездка куда-то за долгое время. Да, впервые с момента той злосчастной поездки на остров с Ким Хёнсу.

Лэсси энергично бегал взад-вперед по пляжу. Здесь почти не было людей – впрочем, как и во всем Кохыне с его небольшим населением. Именно поэтому его мать и обосновалась здесь.

Они отправились к месту, откуда была запущена первая корейская ракета-носитель. Пейзаж был прекрасен, в нем было все – и море, и горы. Посреди этого пейзажа возвышался огромный космический центр. Именно там Кан Чжунсок и завел разговор.

– Интересно, а мы когда-нибудь сможем отправиться в космос?

– Наверное. Но к тому моменту мы станем старыми и морщинистыми.

– Тогда давайте вместе.

– Что?

– Полетим вместе в космос. Когда состаримся.

После этих слов Кан Чжунсок смущенно опустил глаза. Этот мужчина… Как же он неловко признается в чувствах, словно застенчивый старшеклассник! Хан Соджон улыбнулась про себя.

– А если билеты будут в один конец? Если мы не сможем вернуться?

– Мне с вами и в космосе будет хорошо.