Виктор понял, что на нем по-прежнему все тот же перепачканный костюм, провонявший вдобавок потом и мочой. Остались у него и подаренные священником четки.

– Надеюсь, новое жилище тебе нравится, – проговорил Дарий, – хотя, боюсь, оно предоставлено тебе лишь на сегодняшний день. Вечером у нас назначена встреча.

– Та, на которой ты меня убьешь.

– Я рассматриваю это как правосудие. Человеческие суды – такая условность! Ну чем смертный приговор, вынесенный равнодушным судьей от лица государства и приведенный в исполнение наемным работником, справедливее умерщвления из мести, если его совершает отец убитого сына или мать изнасилованной дочери?

– Или тот, чью возлюбленную постигла смерть из-за неосторожности?

Гассомиан вздернул в знак согласия подбородок; в серебристой шевелюре не шелохнулся ни один волосок.

– Где мой партнер? – спросил Виктор.

– Прозябает во тьме и бездействии, как и весь остальной мир.

Радек ухмыльнулся:

– И это говорит Саймон Азар. Где мы?

– В доме того, кто меня поддерживает. – Белые зубы сверкнули за узкими губами Дария. – Кстати, к его территории примыкает другая, которую ты знаешь.

– И какая же? – поинтересовался Виктор.

– Предпочитаю устроить тебе сюрприз.

– А где девушка?

– Ты имеешь в виду Еву?

– Не надо, Дарий. Все это случилось тридцать лет назад. Мы были совсем детьми. Никто не жалеет о ее смерти больше меня.

Гассомиан подошел на несколько шагов ближе и заявил тихо и мягко:

– А вот тут ты ошибаешься.

Виктор покачал головой.

– Неужели все было настолько плохо, что дошло до такого? Неужели тебе настолько хотелось власти?