Фанатик ударил его по лицу.

– Тогда почему это ты сидишь тут на стуле, ожидая казни?

Глаза профессора увлажнились, но он издал резкий смешок.

– Так вот что ты возомнил – что тебе удастся взять надо мной верх? У меня есть для тебя секрет, Дарий, но я лучше подожду, пока ты сам его откроешь. Подожду до момента моей предполагаемой смерти, когда все твои подписчики будут за нами наблюдать.

– Ты понятия не имеешь, кто я теперь, кем я стал. Ни малейшего понятия.

– Извини, ты о том, что превратился в пранкера, салонного иллюзиониста, который показывает фокусы доверчивой аудитории, состоящей из скудоумных сектантов?

– Ты видел, на что я способен.

– О да, видел. Способен использовать подсадных уток, которые разжигают для тебя огонь и выпускают ядовитый газ, чтобы травить других жертв.

Улыбка Дария, медленная и уверенная, охладила пыл Радека.

– При всем твоем уме, Виктор, у тебя по-прежнему не хватает одного качества, и это всегда было твоей ахиллесовой пятой.

– Подозреваю, ты имеешь в виду веру? Ты знаешь меня не так хорошо, как тебе кажется, Дарий.

– Серьезно? – Протянув руку, Гассомиан с глумливой ухмылкой схватил висящие на шее у профессора четки. – Ты что, верующим стал?

Виктор изобразил подобающий случаю смешок.

– Вечером увидишь.

– О чем это ты, дурак старый?

– Разве у тебя никаких дел нет? Не нужно подготовиться?

Дарий наклонился так, что его лицо оказалось в нескольких дюймах от глаз Виктора.

– Сегодня вечером ты умрешь от моей руки и по воле Ахримана. Смерть Евы будет отомщена, разорванный круг – восстановлен. – Он выпрямился. – Данте вернется развязать тебя, принесет еды и вина. Уверяю, все свежее и качественное. Вот увидишь, душ доставит тебе удовольствие, можешь и поспать при желании. Наслаждайся последними часами жизни.

Он зашагал к двери, но обернулся, прежде чем выйти из комнаты:

– Не стоило тебе увозить ее от меня, Виктор. Это было твоей роковой ошибкой. И да, мне действительно нужно заняться кое‑какими приготовлениями.