Слова замерли у Грея на устах. Н’анга начал скандировать, прижав обе руки к левой стороне груди, туда, где сердце. Он вновь и вновь повторял единственное слово, два древних гортанных слога.

– Э-су!

Легкий туман стал подниматься со дна ямы. Грей попятился, но деваться было некуда. Туман уже дошел ему до щиколоток.

В руках у Н’анги появился большой кувшин. Жрец опрокинул его, и кровь хлынула вниз.

– Э-су!

Грей отступил в середину ямы, съежившись, когда на него упали брызги мерзкой жижи. Н’анга обошел яму по краю, пока тюрьма Грея не оказалась заключена в кровавый круг.

Туман поднялся уже до пояса. Н’анга отставил кувшин и принялся скандировать быстрее. Несмотря на попытки мыслить рационально, Грей непроизвольно начал дрожать. Ему предстояло вот-вот выяснить, что происходит внутри круга.

61

61

Грей не слышал уже ничего, кроме громкого голоса бабалаво. Он бросал по сторонам затравленный взгляд, а туман все крался вверх, обволакивая тело. У Грея возникло странное ощущение, словно воздух вокруг него сгустился, обозначая чье-то присутствие. Или это игра воображения?

Он услышал у себя в голове голос Виктора, призывающий не верить. Звучал там и голос его собственного разума, который твердил, что он прожил тридцать лет и не видел ничего заставившего хотя бы на краткий миг предположить, будто все это происходит на самом деле.

Но реальность голоса Н’анги заглушала эти голоса. Ему вторили и образы последних нескольких недель, которые возникали в его сознании. Он видел все это. В мозгу крутились мысли о первом обряде в буше, когда он лично наблюдал, как Н’анга совершает невозможное. Тогда он видел, как жертва мечется в таком же тумане, как тот, что окружал его сейчас, за кровавым барьером, подобный которому ему никак не удавалось пересечь всего пять минут назад.

Он изо всех сил твердил себе, что это всё чушь, но уже знал, что в самых темных безымянных глубинах его души уже поселилась вера в силу джуджу.

Туман поднялся до уровня глаз. Грей встал на цыпочки, стараясь держать голову выше. Им овладел иррациональный страх остаться в этом тумане одному. Но тот всё поднимался, и последнее, что увидел Грей, прежде чем его накрыло с головой, был Н’анга, который, подняв руки кверху, призывал Эсу.

Ощущение чужого присутствия рядом усилилось. У Грея перехватило горло, грудь теснило, как будто невообразимая тяжесть давила на нее. Он старался думать о посторонних вещах, о своем прошлом, о Нье. О чем угодно, лишь бы отвлечь разум от происходящего.

Но в ушах звенели слова бабалаво, по взмокшему от липкого пота телу разливалась гнетущая слабость, которая росла с каждым мигом.