Леона едва не заплакала снова. Наверное, сейчас она выглядела просто ужасно. Выходить на люди в таком виде она бы ни за что не стала. Даже если б ей нужно было показаться близким, она бы предпочла откусить себе язык и умереть.

От этой мысли Леона вспомнила, как ей впихнули в рот платок и продели веревку между зубами. Вот откуда взялась боль в подбородке, губах и даже во рту… И как они только могли так поступить с ней? Никогда в жизни ее так не унижали.

Леона медленно спустилась по лестнице. Она так и не поняла, кто ее развязал, но ее коллеги и особенно Ричард Уокиншоу были бы не в восторге от того, что она свободно разгуливает по округе. Как бы то ни было, лучше никому не попадаться на глаза.

На первом этаже она подошла к прикроватному столику, где лежал чемодан. Стараясь не шуметь, положила его на пол, открыла крышку и достала черные колготки.

Нужно бежать. Сначала из этой мечети, затем из Израиля. В Америке небезопасно, поэтому лучше вернуться в Японию, а чуть позже позвонить адвокату и Тофлеру.

Но для этого кто-то должен был подвезти ее до Тель-Авива. Пешком она не смогла бы добраться до аэропорта, а ключи от автомобилей были у помощников режиссера. Значит, нужно поймать машину, а для этого привести себя в более-менее подобающий вид. Но ехать наедине с незнакомым мужчиной тоже опасно, так что на всякий случай лучше надеть колготки, хоть будет и жарко. Надевать юбку и выставлять синяки напоказ не хотелось. Зато обуться можно в полусапожки на низком каблуке. Даже будь у нее на ногах кроссовки, она все равно не смогла бы добраться отсюда до аэропорта на своих двоих.

Не хотелось надевать любимые колготки на пропотевшую кожу, но выбора не было. Леона быстро переоделась в брюки и блузку с длинными рукавами, чтобы не обгореть на солнце, и побрызгалась «Диором». Как ни странно, ей стало чуть спокойнее. Положив в кошелек побольше денег, она убрала его в дорожную сумку, а затем тщательно осмотрела волосы и лицо в зеркальце. И ужаснулась: на щеках оставались следы от веревки, в уголках губ образовались болезненные кровавые заломы. В спешке Леона смазала их средством от ожогов и замаскировала тональным кремом, а затем подкрасила губы помадой.

В одной руке она держала небольшой фонарик, в другой зажала под мышкой дорожную сумку, куда сложила косметику, зеркальце, белье, немного сменной одежды и воду. Возможно, ей придется в прямом смысле убегать, поэтому взять с собой чемодан она не могла.

Приоткрыв дверь и убедившись, что поблизости никого нет, Леона прокралась в прихожую и зажгла фонарик. В обуви на каблуках по каменному полу приходилось ступать осторожно. Крадучись, она дошла до двери в длинный коридор и аккуратно приоткрыла ее. Конечно же, она не забывала и посматривать за спину. Сейчас лучше было исходить из того, что среди съемочной группы союзников у нее нет. Однако подобная ситуация была для нее, как иностранки, обыденным делом.