– А когда я этого не сделала, ты усыпил меня.

У него начинают ходить желваки.

– Это было необходимо.

– Необходимо? Правда? Вот как ты это объясняешь? Даже для тебя это звучит неубедительно, Кейн.

– Если б тебя когда-нибудь стали расспрашивать о Романо, ты оказалась бы в безвыходном положении. А теперь ты можешь сказать, что я усыпил тебя. Ты проснулась в собственной постели. И я поддержу эту историю.

– То, что ты записываешь наши разговоры, говорит мне о том, что ты хочешь иметь средство влияния на меня.

– С тобой я никогда так не поступлю, и ты это знаешь.

– А со всеми остальными?

– Ты демонизируешь меня, чтобы избежать чувства вины. Все, что я делал, было сделано только для того, чтобы защитить тебя.

– Вот как ты оправдываешь обыск в моем доме, во время которого просмотрел все мои заметки по делу?

– Я видел, как кто-то, прикрыв лицо, прикрепил записку к твоей машине. И спросил тебя об этом. И, нравится тебе это или нет, я знаю тебя. По твоей реакции я понял, что у тебя проблемы.

– Я могу сама справиться со своими проблемами.

– На случай, если ты забыла: я увяз во всем этом так же глубоко, как и ты.

– Прекрасно понимаю, какую глубину ты имеешь в виду, Кейн.

– Неужели? Потому что тон этих записок говорит о том, что их автор пытается настроить тебя против меня. И это чертовски кстати, поскольку в одном из моих домов была убита женщина, а двум людям Романо отрубили головы. Задача явно заключалась в том, чтобы привлечь внимание ко мне.

– Я ни минуты не верила, что это ты убил ту женщину, и не особо думаю, что ты отрубаешь людям головы.

Он выгибает бровь.

– Не особо?

– Просто стараюсь быть честной – так же, как ты честен со мной, по твоим словам.

– Ты ведь знаешь…