– Что ты творишь, Лайла? Если ты заявишь о своей юрисдикции и новости о серийном убийце попадут в прессу, этот город превратится в ад и ты подорвешь шансы отца на избрание.

– Я даже не могу поверить, что мы ведем разговор о том, что предвыборный рейтинг выше общественной безопасности, но раз уж так, то позволь мне изложить это в терминах, которые ты, может, и в самом деле поймешь. Вы затеяли рискованную игру. Если погибнет кто-то еще, ты будешь выглядеть некомпетентным, и единственный способ для папы спасти себя – это уволить тебя. Что я творю, говоришь? Я пытаюсь спасти тебя от себя самого и от него.

Я ныряю в машину, и Эндрю несколько мгновений стоит у моей дверцы, прежде чем захлопнуть ее. И, черт возьми, я люблю этого засранца и прямо сейчас всерьез хочу снова выбраться из машины и вбить в него немного здравого смысла, пока он не попал в беду.

* * *

Если ничего не изменилось, то в Ист-Хэмптоне, насколько я знаю, есть только одно заведение с пончиками, и там обычно полно народу, а это значит, что люди будут видеть меня, разговаривать со мной и в основном любезничать, пусть даже и фальшиво. А я не люблю ничего фальшивого. Ни сисек, ни ресниц, ни улыбок. Я даже не люблю искренних любезностей. Я просто, блин, хочу пончик – или три, или четыре. К счастью, с помощью быстрого поиска в «Гугле» выясняю, что от заведения все еще работает фургон, и еду на стоянку рядом с пляжем, чтобы спокойно поесть сладенького без лишних разговоров. Но с этим меня ждет облом. Человек за прилавком фургона хоть мне и незнаком, но отличается редкостной болтливостью. Между мной и моими пончиками и кофе так много слов, что к тому времени, как я получаю пакет с тремя обычными и тремя с корицей, мне требуется уже больше успокоительного, чем всадил мне Кейн.

А еще я замечаю синий седан, стоящий на обочине через дорогу между двумя домами – которого там не было, когда я приехала. Осторожно присматриваясь к нему – в надежде, что может нарисоваться какая-то зацепка на Младшего, – забираюсь в свою прокатную машину. Оказавшись внутри, заглатываю обычный пончик и выпиваю половину своего чуть теплого кофе, пока он не успел окончательно остыть. Синий седан все не трогается с места, и наконец из него выходит худой лысый мужчина в темном костюме – может, мексиканец, а может, и нет, отсюда не разберешь. Он подходит к фургону с пончиками, что выглядит достаточно невинно, но я почти уверена, что идея именно в этом. Чувак знает, что я его срисовала.

Бросаю взгляд на его сгорбленные плечи, а потом смотрю на дисплей моей машины, который сообщает мне, что уже десять тридцать. Достаточно близко к обеду, чтобы отложить пончики в сторону, но у меня нет силы воли. Дабы решить эту проблему, я бросаю пакет на заднее сиденье и сразу завожу машину, чтобы не обернуться и не схватить его. У меня еще есть время до встречи с Ричем, и я вспоминаю вопрос Кейна об Александре и ее причастности к нападению на меня. Внезапно мне хочется заглянуть ей в глаза и посмотреть, как она отреагирует. Убеждаюсь, что мужчина из синего седана точно так же попал в ловушку болтуна в фургоне, как и я, и набираю номер офиса окружного прокурора в Саут-Хэмптоне. Это где-то в часе езды, и нет смысла ехать туда, если Александры нет на месте.