– Нет, Кейн. Не будет.
– И все же он думает, что будет.
– Рич хороший парень, который думает, что если он будет бороться за мою честь, то завоюет меня.
– Ты хочешь сказать, что он хочет погубить меня, чтобы заявить права на тебя.
– Да, – говорю я. – Это в значительной степени подводит итог.
– И я должен подставить щеку.
– Да.
– Хорошо, – говорит Кейн, немного слишком уж быстро. – Я подставлю щеку. Пока что, и это лучшее, на что ты можешь рассчитывать, так что пользуйся случаем.
Довольствуюсь и этим, но делаю все возможное, чтобы он знал, чего ожидать, – чтобы и я знала, чего ожидать.
– Он будет рядом со мной, пока я занимаюсь расследованием.
– Именно поэтому я и буду терпеть его. А он будет прикрывать тебе спину, пытаясь ткнуть ножом в мою. Но не забывай, что это твое замечательное расследование касается нас и той ночи. Больше никаких секретов, Лайла, –
– Что даешь, то и получаешь, – говорю я. – Не забывай об этом и оставь при себе все свои домыслы, иначе тебе не понравится то, что я отдам взамен.
С этим обещанием я обхожу стол и направляюсь к двери. Уже тянусь к ручке, но тут останавливаюсь, вдруг кое-что осознав. Поворачиваюсь к Кейну, обнаружив, что он все еще на ногах и за своим столом, но теперь лицом ко мне.
– Я знаю, почему мне пришел в голову Сын Сэма.
– И почему же? – отзывается он, упершись руками в стол и подавшись ко мне.
– Берковиц был осужден в семидесятых и в то время утверждал, что убивал в одиночку. А в девяностых изменил свое признание и сказал, что состоял в сатанинской секте. Татуировки и профессиональные устранения, нападение на меня… Фильм и то дело, над которым я работала в то время… Не исключено, что эти «Кровавые ассасины» вовсе не наемные убийцы, а члены какой-то секты.
– Ничто в этих убийствах не указывает на сатанизм, – возражает Кейн. – Они указывают на Призрака.
– Возможно, – говорю я, больше ничего не предлагая.