– Я… я…

– Сделанное вами было ошибкой. Вам было необходимо дать ей поддержку и понимание материнского сердца, наполненного любовью и лаской, проявить современную широту взглядов и смелость, чтобы навсегда порвать со старым обычаем. Но у вас не было ничего из этого. Если б вы нашли подобный подход к Рёко-сан, то по меньшей мере последовавших за этим отвратительных и зловещих происшествий удалось бы избежать. Действительно достойно сожаления.

Произнеся все это еще более суровым голосом, Кёгокудо молча поднялся. Однако свой следующий вопрос он задал с не свойственной для себя нежностью:

– Итак, что произошло с Рёко-сан после этого?

– Несомненно… как вы и говорите, думаю, у меня не хватило некоторых качеств. Я не очень хорошо понимала, каким образом дать моей дочери материнскую любовь… потому что сама была лишена ее. Когда Рёко не находилась под действием успокоительных… три дня и три ночи, независимо от того, было ли светло или темно, она плакала и кричала. Я сидела у ее изголовья и лишь мягко внушала ей прописные истины об этике, морали и нравственном воспитании. Это продолжалось неделю… нет, примерно десять дней. Однажды утром Рёко неожиданно стала кроткой и послушной, признала собственную ошибку и вежливо принесла извинения. Тогда я развязала веревки… и освободила ее. После этого Рёко больше никогда не вела себя как дикое животное, и хотя я успокоилась…

– После этого также были случаи пропажи младенцев, верно?

– Да. В том же году, в сентябре и ноябре… дважды.

– Так, значит, дело, над которым я работаю, было не первым случаем, – сказал Киба. – До этого также были эпизоды исчезновения младенцев? Что ж, нынешний случай тоже дело рук Рёко?

– Пожалуйста, подождите, господин следователь. – Повернувшись к возмущенному Кибе, пожилая женщина горячо возразила: – Это не так. Это действительно произошло, но я не знаю, сделала ли это Рёко. Разумеется, я подозревала ее, но прежде всего не было никаких следов того, чтобы она заботилась о них, и даже никаких признаков, что она от них избавилась. Рёко жила своей обычной жизнью, как будто ничего не изменилось. Поэтому… думаю, что Рёко – не преступница. В то время я раздумывала над тем, не может ли мужчина, который был любовником Рёко, делать это, чтобы навредить нам. Тогда, во время всей этой сумятицы и разлада, началась война… и в конце концов все стало так неопределенно…

– Что насчет последних случаев пропажи детей – того дела, над которым я сейчас работаю? Вы ведь раздаете крупные суммы денег. Предпринимаете меры, чтобы что-то замять?