Я уставился на него. Интересно, он сам-то заметил, что говорит на латыни?

– «Право старшего сына наследовать имущество своего отца с условием, что это имущество остается в семье навечно и переходит к следующему старшему сыну в порядке наследования», – с ходу перевел он.

– Понятно. Меня интересует конкретный фрагмент, – объяснил я. – «Да не ступит он в тюрьму и не будет осужден, дабы в роду его не переводились достойные люди». Это условие еще в силе?

– Да, если отсутствует более поздний закон, отменяющий пожалованные королем привилегии. Довольно часто условия претерпевают изменения с принятием новых актов.

– Как думаешь, что заставило горожан сдаться и перейти под власть короля Альфонсо? – спросил я, пытаясь направить ход мыслей в другое русло.

– Сложно оценивать их поступки с современной точки зрения. Через несколько лет после осады, в тысяча двести двенадцатом году, прежние враги – король Кастилии и король Наварры – сражались бок о бок в битве при Лас-Навас-де-Толоса[73] против Мирамамолина, того самого, который во время осады Виктории был союзником Санчо Сильного. Границы между королевствами Наварра и Кастилия были довольно расплывчатыми и в одном только двенадцатом веке менялись пять раз. У простых людей тогда отсутствовало чувство национальной принадлежности в том виде, каким мы его понимаем сегодня. Они изо дня в день боролись за выживание в той социальной среде, к которой принадлежали с рождения, и выступали за того или иного монарха в зависимости от привилегий, пожалованных городу, а вовсе не из патриотических чувств. Короли воевали за территорию ради сохранения статуса: им было необходимо постоянно демонстрировать свою силу.

С братьями Кастильо время текло по другим правилам, поэтому я сверился с часами в телефоне, прежде чем позвонить дедушке. Утром он сказал, что поведет Дебу на качели в парк Эчанобе, неподалеку от мурала «Триумф Витории».

Я набрал номер несколько раз, однако дедушка трубку не взял – должно быть, отвлекся.

– Кстати, о генеалогии… Я хотел бы познакомить тебя со своим дедом. Он сейчас присматривает за Дебой, моей дочерью.

Яго улыбнулся, проявляя интерес.

– Полагаю, он весьма энергичный человек, если в состоянии присматривать за правнучкой.

Я пожал плечами: возможно, то, что мне казалось само собой разумеющимся, не было столь очевидно для остальных.

– Он долгожитель. Сколько себя помню, он всегда был старым. Всегда в одной поре. Полон энергии. И хотя в последние недели начал ходить с тростью, вряд ли она ему нужна.