– Еще шаг, Унаи. Медленно. Вот так, хорошо. Иди сюда, не останавливайся, – спокойно говорил голос. Время от времени Яго поглядывал на меня, продолжая оказывать помощь, вдыхая воздух в огромное безжизненное тело.

В какой-то момент я оказался рядом с ними, и моя нога коснулась тела дедушки. Яго достал из кармана телефон и набрал номер.

– Тяжелая черепно-мозговая травма. Мужчина, около ста лет. Остановка сердца, я делаю искусственное дыхание уже три минуты. Немедленно отправьте «скорую» в парк Эчанобе. Необходимо также организовать поиски маленькой девочки. Мы не знаем, давно ли она пропала. Возможно, ее похитили, на дедушку совершено нападение. Сообщите в полицейский участок на Порталь-де-Форонда. Речь идет о дочери инспектора Лопеса де Айялы. Продолжаю реанимацию.

Три минуты? Невозможно. Передо мной пронеслась целая жизнь: качели, которые дед смастерил для нас с Германом в Солаитасе, что ниже по течению Эги; день, когда он открыл мне грибное место, известное только нашей семье; ночи, когда мы лежали на спине у дороги на Лас-Трес-Крусес, наблюдая за Персеидами…

Яго положил телефон на землю рядом с собой и возобновил работу.

Я много размышлял о том дне.

О том, что меня парализовало.

Это был диссонанс.

Когнитивный диссонанс.

Мой мозг отказывался принять тот факт, что я разом потерял двух самых дорогих мне людей.

В те бесконечные минуты до прибытия помощи я не мог решить, кому помочь первым: дедушке или Дебе.

И эта дилемма меня раздавила.

50. Буря Дьяго Вела

50. Буря

Дьяго Вела

Зима, 1200 год от Рождества Христова

Буря вынудила их провести ночь на постоялом дворе «Ла Романа». Паломники, следующие по Пути Сантьяго, обходили Викторию стороной из-за тревожных известий о длительной осаде. Без них таверна стояла пустая и мрачная. Кастильские солдаты в последнее время тоже не заглядывали. Их кожаные кошельки за несколько месяцев противостояния истощились, и они больше не могли позволить себе быстро выпустить пар на одной из коек.

Епископ Гарсия удалился на верхний этаж, очевидно, нуждаясь в отдыхе после долгой поездки: его конь был не столь породист, как Ольбия. Оннека сушила свою одежду, наблюдая за пламенем в очаге, пока Аликс помогала Астонге испечь пироги с петушиными гребешками, которые заказал епископ.

Новые раскаты грома вынудили Оннеку спуститься в конюшню: ее кобыла наверняка тревожилась из-за грозы.

– Успокойся, милая, – прошептала она, поглаживая гриву животного. – Тише. Завтра мы наконец досыта поедим в городе.