Погрузив на две подводы ящики с серебром, дед в сопровождении десяти казаков отправился в сторону рыбацкого поселка. Двигались с предельной осторожностью, опасаясь встречи с красными отрядами: местность вокруг была открытая, шел сильный дождь, и видимость была очень плохой. Дед вперед выслал разведку из двух казаков, необходимо было узнать, кто находится в поселке. Через полчаса разведка доложила, что в поселке лишь киргизы, у которых имеется небольшая рыбацкая шаланда. Подъехав к поселку, Горин быстро договорился с киргизами по перевозке, и, погрузив туда ящики, шаланда отчалила от берега в сторону Астрахани.

Плыли с предельной осторожностью вдоль берега моря, и через день показалась небольшая бухта у селения Средний Солонец. Хозяин шаланды снизил ход, и она тихонько вошла в бухту.

— Ну а потом, — продолжал Денис, — деда чем-то тяжелым ударили по голове, и когда он очнулся, то увидел перед собой человека в кожанке. Он внимательно рассматривал деда, у которого были связаны руки за спиной, и, увидев, что тот очнулся, сказал:

— Ну вот, господин Горин, приехали в Астрахань, а Колосов-ского мы уже выбили оттуда, и он бежал в сторону Кавказа, так что теперь ящики поедут в Москву. А если бы не депеша самого Троцкого, в котором тебя приказано доставить также в Москву, то лежал бы ты вместе со своими казачками на дне морском. Я даже тебя допрашивать не буду, и так все ясно из письма Толстова, кто ты и куда направлялся.

Человек в кожанке вернул деду по его просьбе блокнот, в котором ничего крамольного, по его словам, не нашел, и, рассматривая в руках кортик деда, удалился в сторону пристани.

— Потом деда везли на подводе, пока не показалась широкая река, и они подъехали к пристани, у которой стоял небольшой речной пароход. Погрузив ящики на пароход, командир отряда подвел деда к трапу и с двумя солдатами сопроводил его в тесный трюм, где открыл дверь в маленькую каюту и, оставив деда, захлопнул дверь.

Тесное помещение два метра в длину и два в ширину было приспособлено для каких-то хозяйственных нужд на пароходе. На полу валялась небольшая циновка, а единственным выходом в мир был небольшой круглый иллюминатор, из которого пробивался луч солнца.

Часа через два дверь каюты открылась, и вошел охранник, неся кружку с водой.

— Спасибо, — сказал Горин и залпом выпил воду, так как в горле совсем пересохло.

— К вечеру принесу еще воды и хлеба, — сказал он и вышел из каюты.

Федор Иванович присел на циновку и грустно посмотрел на окошко; лучей солнца уже не было, и от этого становилось совсем тяжело.