Да, золотисто-рыжий конь, захваченный у блохолова, был хром. Николка заметил это, как только они выбрались на тропу. «Не потому ли, — думал Николка, — блохолов и отбился от отряда, костер там развел в ложбинке у часовни и принялся на досуге блох ловить и вшей давить?»

— Как нарочно, — шептал Николка, стиснув кулаки, — как нарочно! Колесо рассыпалось, потом тележку сжег этот чорт блохастый… А теперь здравствуйте — конь охромел! Ну, погоди ж ты! — погрозился Николка, сам не зная кому.

Николка все же думал, что, переберись они на левый берег речки, они потом, во всяком случае, могли бы как-нибудь продвинуться до Килен-балки. А там уже все равно что дома: по обеим сторонам балки хутора, сады… Но французы почему-то молчали, молчали, а теперь принялись сыпать светящиеся ядра. Летит такая штука, где шлепнется — еще неизвестно, а свет от нее — на всю долину, мертвый, зеленоватый, будто десять тысяч серных спичек зажгли сразу. Где тут речку вброд переходить! Пришлось даже, не мешкая, всем смахнуться с тропы долой вправо и двигаться дальше вовсе без дороги, пробираясь глухими балками и продираясь сквозь кусты. Но тут рыжий окончательно перешел с четырех ног на три и двинулся таким аллюром, что капитан съехал вправо, бабушка — влево, и если бы не Жора с Мишуком, оба седока грохнулись бы оземь и рассыпались на части.

— Тпру! — крикнул Николка, выпуская из рук повод.

Николка опустился на колени, чиркнул об рукав спичкой… Копыто у коня было все в крови.

— Крышка, дальше не пойдет, — решил вслух Николка. — Ух, чтоб тебя! Не одно, так другое…

И капитан Стаматин, и бабушка Елена, и Мишук с Жорой — все сидели на земле и молчали. Один Николка метался из стороны в сторону, ерошил себе волосы, десять раз принимался осматривать у коня поврежденное копыто и десять раз повторял одно и то же:

— Крышка! Теперь крышка, братишечки! Ни коня, ни телеги… Господин капитан Елизар Николаич, крышка, говорю!

Елизар Николаич не возражал: он сам видел, что дело дрянь.

В синем небе зеленоватые звезды собирались в стаи, и мигали, и. подмигивали, словно ожидая, что из всего этого получится. Николке казалось, что звезды смеются над ним, особенно вон та, глазастая, что собрала вокруг себя целую кучу звездной мелюзги.

— Тьфу! — сплюнул Николка. — Погоди же! Мишук, Жора…

Ребята, все трое, отошли в кусты и долго шептались там. Потом Николка притащил парусиновый кошель и добыл оттуда полный наряд шотландского стрелка. И снова напялил на себя юбку и куртку, гетры натянул и шапку нахлобучил. Прихватив с собой карабин, Николка пошел узенькой тропинкой и скоро пропал в темноте.