Расчет у Николки был простой: добраться до Корабельной слободки, разбудить Жориного дедушку Христофора и рассказать ему все. Пускай только дедушка Христофор раздобудет коня и повозку — в этом все дело. И чтобы вернее было, Николка вырядился шотландским стрелком. Увидят издали неприятельские солдаты, как на Николке колышется на ходу юбчонка, гетры белеют, вороньим гнездом шапка торчит, и не станут за ним гоняться либо стрелять по нему. А Николка и сам не даст маху, не пойдет на сближение с неприятелем — сиганет куда-нибудь в сторону или в ямке притулится. Ну, а встретятся русские, так Николке ж только этого и надо! И дедушку Христофора не придется будить. Сразу все бросятся выручать капитана Стаматина, и бабушку Елену, и Мишука с Жорой. Где ж это видано, чтобы русский русского не выручил, бросил в беде!

Николка шел, и звезды сверху чуть насмешливо наблюдали за ним, и где-то далеко-далеко брехали собаки и орали петухи. Перед рассветом, что ли, они разорались или это только полночь вещают они, первые ли это петухи или третьи, Николка не знал. Во всяком случае, он на востоке не заметил никаких признаков рассвета и надеялся еще затемно добраться до Корабельной слободки.

Чтобы сократить путь, Николка решил переправиться на левый берег. После ливня и от растаявшего снега речка была бурлива и полноводна, но найти брод все же Николке удалось.

Мальчик, оставив на себе одну короткую шотландскую куртку, оголился до пояса и вошел в воду. Она была очень холодна, колола, как спицами, и сводила Николке ноги, прямо-таки валя его с ног. Николка напрягал все силы, чтобы не свалиться в воду, и медленно брел в темноте, осторожно ступая по илистому дну, нащупывая ногами то камень, то какую-нибудь корягу. Вода сталкивала Николку с камней, и тогда ноги у него увязали в иле, а он снова выбивался на твердое место, высоко подняв над головой узелок с платьем, башмаками и карабином. Когда Николка вышел наконец на берег, то, тяжело дыша, сразу повалился в ивняк. Передохнув, Николка вытерся юбкой шотландца и все снова надел на себя. И пошел дальше.

Светящиеся ядра временами попрежнему заливали зеленоватым светом горы, бугры и далекие бастионы. Но Николка шел балкой, оставаясь все время в тени, и появлялся на поверхности только для того, чтобы бегом либо ползком перебраться из. одной балки в другую. Он шел теперь по усеянному мелкими камешками дну иссякшего ручья, он знал эти места хорошо… Впрочем, было ли в окрестностях Севастополя такое место, которого Николка Пищенко не знал так же хорошо, как свой Гончий переулок в Корабельной слободке! Вот сейчас будет поворот, а за поворотом — большой камень и старый, раскидистый клен…