— Стихи мы читали, журнал «Синтаксис» стали издавать, потом «Феникс». Как раз во время ареста я делал второй номер журнала, так что он не вышел. Судили. Мне и Осипову дали по семь лет. Приписали еще и подготовку покушения на Хрущева, что отчасти было правдой. Но только отчасти. В приговоре у меня записано: «Подготовка покушения на одного из членов Советского правительства».
— Дело в том, что тогда в отношениях с Западом назревал кризис. Берлинскую стену стали возводить. У нас сложилось четкое ощущение того, что мы стоим на грани войны, и виной тому мы считали авантюрную политику тогдашнего Первого секретаря ЦК КПСС. Мы были почти пацаны, мне — 21 год. И был среди нас снайпер Валерий Ремников. который сказал: «Я готов пожертвовать собственной жизнью ради такого дела». Нашли винтовку, изучили маршруты поездок Хрущева. Он тогда часто встречал космонавтов, ездил туда-сюда. Вроде бы все было готово, но нас заложил Анатолий Иванов (Скурлатов). Знаете такого?
— Так вот. поскольку его признали сумасшедшим, так же как и Ремникова. то этот эпизод из нашего дела выпал и остался только фразой о подготовке покушения на «члена правительства». Так что мы, простите, чуть-чуть не спасли мир от войны, которая и так не случилась,,. Пацаны мы были, мальчишки, горячие, сумасшедшие. Становились рабами своих слов и клятв. Талдычили мы какие-то марксистские тезисы, понимали цену терроризма, достаточно скептически к нему относились. Так что во многом это была глупость, замешанная на юношеском максимализме, но с красивым подтекстом. Теперь-то мы понимаем, как далеко могут завести высокие порывы, экстремистский морализм… После нас поэтические бдения на площади Маяковского разогнали, человек семьдесят выгнали из университета.
Вообще-то у меня довольно рано сложилось критическое отношение ко многому. Без всяких учителей и наставников. Но точно запомнил, что поворот в мозгах начался с венгерских событий…