Подводя итоги, можно высказать уверенность в том, что Магеллан в 1517 г. ознакомился с картой, на которой был изображен пролив на тоге Америки, и ее автором он ошибочно считал Мартина Бехайма. Кто действительно составил эту карту, теперь установить нельзя. Похожая карта, видимо, послужила истопником Шёнеру, когда он работал над своим глобусом. Из подобных представлений, встречавшихся до 20-х годов XV в., нельзя, однако, делать вывод, что пролив, названный в честь Магеллана, был открыт кем-то до него. «Знание» Магеллана и Шёнера о существовании пролива между океанами, омывающими Америку, не более удивительно, чем «знание» Тосканелли, Колумба и Иеронима Мюнцера о возможности достичь Восточной Азии, плывя на дальний запад Магеллан знал не более того, что где-то на юге, вероятно, есть пролив, но не имел никакого представления даже о его приблизительном положении. Это со всей очевидностью следует из записи в дневнике Пигафетты, согласно которой Магеллан в 1520 г., во время зимовки под 49°8' ю. ш., сообщил недовольному экипажу, что будет следовать далее на юг, чтобы найти пролив, и дойдет, если понадобится, до 75° ю. ш. И от этой записи никак нельзя сделать заключение, что пролив был уже открыт ранее или что его местонахождение установлено хотя бы приблизительно.

Счастье Колумба заключалось в том, что на западе вместо Восточной Азии оказалась совсем новая земля, а счастьем Магеллана было то, что гипотетический пролив существовал в действительности. Между тем во многих других случаях предполагаемые и уверенно нанесенные на карты проходы либо совсем не существовали (например, на перешейке Центральной Америки), либо оказывались практически непригодными для плавания (Северо-восточный и Северо-западный проходы). Нет никакой нужды предполагать наличие «тайных сведений», чтобы психологически истолковать твердую уверенность Магеллана, что он найдет пролив. Автору хотелось бы здесь особенно подчеркнуть эту точку зрения. Магеллану просто повезло: тот объект, который он надеялся открыть, существовал в действительности, — только и всего!

С провалом гипотезы, что подлинный Магелланов пролив был будто бы открыт до 1520 г., естественно, отпадает как возможность его изображения еще на карте Мартина Бехайма, так и некоторые совершенно необоснованные утверждения, выдвигавшиеся ранее в этой связи. Так, Штювен, который, как уже говорилось, считал Бехайма подлинным первооткрывателем Америки, без всяких оснований утверждал, будто Магеллан видел в монастыре Алкобаса мнимую карту Мартина с уже изображенным на ней проливом[1364]. Еще нелепее путаное предположение Дзурлы, считавшего Бехайма даже составителем той карты 1428 г., на которой, как уже отмечалось выше, был якобы нанесен Магелланов пролив[1365]. Бехайм родился только в 1159 г., то есть через 31 год после передачи той карты Генриху Мореплавателю. Но этот факт нисколько не смутил Дзурлу, выдвинувшего столь фантастическую гипотезу. Как бы то ни было, основательное исследование привело Равенстейна к следующему выводу: «Если Магеллан вообще располагал какой-то картой, на которой был нанесен пролив между Атлантикой и Южным морем, то она ни в коем случае не могла быть работой Бехайма, поскольку ко дню его смерти берег был исследован только до Рио-Кананеа, на 750 миль к северу от устья Ла-Платы»[1366].