Во всяком случае, из сказанного достаточно ясно, что еще до Магеллана «тупики», которые были только бухтами на побережье Южной Америки, неоднократно ошибочно объявлялись столь желанными проливами. Не удивительно, если такие ошибочные представления не раз находили отражение на картах, глобусах и в рукописях того времени, например на карте мира Леонардо да Винчи, оригинал которой хранится в Виндзорском замке, а фотокопия опубликована Мейджором[1340]. Изготовление этой весьма важной карты Мейджор относит к 1513 или 1514 г. Визер, однако, доказал, что она не могла быть составлена до 1515 г. и, вероятнее всего, относится к 1516 г.[1341] В отличие от глобуса Шёнера на этой карте к югу от Южной Америки показано широкое море. В остальном Леонардо да Винчи разделял заблуждение своих современников, полагавших, что все земли, открытые на западе со времени Колумба, включая Бразилию, Флориду, Лабрадор и т. д., представляют собой только большие острова, разбросанные в Мировом океане перед побережьем Восточной Азии[1342].

Какая-нибудь карта, составленная в том же духе, видимо, подкрепила убеждение Магеллана, что, плывя на юго-запад, можно достичь желанных островов Пряностей. Такие карты были распространителями «благословенного заблуждения», подобно карте Тосканелли, которая убедила Колумба, что на западных берегах Атлантики можно найти Восточную Азию.

Плавание Магеллана не было первой экспедицией, посланной испанским королем для отыскания пролива в открытом Бальбоа Южном море. До Магеллана в море выходила исследовательская экспедиция Хуана Диаса де Солиса (1515/16 г.) с заданием разыскать этот пролив, зайдя на 1700 лиг за демаркационную линию[1343]. Эта экспедиция открыла на побережье Южной Америки залив Рио-де-Жанейро и трагически закончилась в августе 1516 г. у устья реки Ла-Платы, где Солис и многие его спутники были убиты аборигенами.

Магеллан, как и все люди его эпохи, верил, что на юге Америки есть пролив, изображение которого он видел на какой-то карте. Он искал его и нашел, хотя и на 12° южнее той широты, которую показывали карты. Это было счастливой случайностью, и не более! Из этого совершенно ясного хода событий ни в коем случае нельзя делать вывод, что Магелланов пролив был открыт до этого португальскими мореплавателями, возможно еще Бехаймом.

В одной из современных работ о Магеллане, которая только по форме напоминает исторический роман, видимо, дается правильное психологическое толкование хода событий: Магеллан при переговорах в Испании честно сослался на виденную им в Лиссабоне карту с проливом, но имя Бехайма он назвал только для того, чтобы придать больший вес своим доводам[1344].