Все сказанное выше как будто не оставляет ни малейшего сомнения в том, что Бехайм не мог видеть Америки до Колумба в районе участка проблематической экспедиции Дулму от 1487 г. или что-нибудь слышать об этом континенте. Если же такое сомнение остается, оно должно рассеяться при прочтении оригинального и остроумного письма Иеронима Мюнцера. Если Бехайм, который в 1492 и 1493 гг. находился в тесном общении со своим соотечественником Мюнцером, и уже тогда что-нибудь знал о земле на далеком западе, это должно было быть известным и королю Жуану II. Но тогда письмо Мюнцера не могло быть написано в подобной редакции. Это обстоятельство подчеркивал также Грауэрт[1345].

Письмо Мюнцера не только является ценным дополнением к письму Тосканелли от 1474 г., но и позволяет установить, что в июле 1493 г. ни Мюнцер, ни Бехайм, находясь в Нюрнберге, не имели ни малейшего представления об экспедиции Колумба, хотя последняя закончилась еще в марте 1493 г. Так как первый отчет о плавании Колумба был напечатан в Риме еще весной 1493 г., то такое неведение, разумеется, вызывает удивление. Действительно ли в Нюрнберге ничего не знали о Колумбе или там, как и в других местах, первоначально предполагали, что генуэзец открыл просто несколько новых океанских, островов, пока не установлено[1346]. Тем не менее первое предположение представляется более вероятным, так как Мюнцер, находясь в Лиссабоне в конце 1494 г., проявил большой интерес к подвигу Колумба[1347]. Тот факт, что в письме Мюнцера, которое, безусловно, было известно Бехайму, нет пи слова о новой земле, открытой на западе, определенно доказывает, что Бехайм в 1492 г. не располагал никакими особыми знаниями, которые не были бы отражены на его глобусе.

Но и другие ровно ничего не знали о подлинном Магеллановом проливе до тех пор, пока его не открыл Магеллан.

Правда, Америго Веспуччи, который совершил четыре исследовательских плавания вдоль побережья Южной Америки[1348], утверждал, что он в 1501 г. достиг 52° ю. ш.[1349] Предположим, что это сообщение было сделано добросовестно и что, по существу, оно верно, хотя этого нельзя признать безоговорочно, учитывая грубые ошибки, допускавшиеся в те времена при определении широты (см. гл. 198). Кречмер, например, считает сообщение Веспуччи «совершенно неправдоподобным»[1350]. Исходя из нашего предположения, можно как будто сделать вывод, что Веспуччи побывал у Магелланова пролива, так как последний начинается под 52°28' ю. ш. Но в действительности об этом не может быть и речи, так как Веспуччи достиг этой широты, о чем он совершенно определенно сообщает в источнике, на большом расстоянии от Американского материка, в открытом океане, где моряки, видимо, заметили землю. Этой землей, по Варнхагену, могла быть Южная Георгия[1351], хотя Бойзен позднее настаивал на Фолклендских островах[1352]. Последнее предположение во многих отношениях представляется более вероятным. Как бы то ни было, и в том и в другом случае экспедиция, которая, дойдя до 52° ю. ш., находилась так далеко от материка, разумеется, не могла заметить Магелланова пролива. Поэтому никогда и не утверждалось, будто первооткрывателем пролива мог быть Веспуччи, сообщения которого вселили в Магеллана уверенность, что он должен найти проход.