Уотергейт был чем-то, чего русские так и не могли постигнуть. Не сами факты вторжения в штаб соперников, подслушивания телефонных разговоров и попыток это скрыть. Это им было достаточно хорошо понятно из истории кровавых интриг и заговоров как при царе, так и при коммунистах. Нет, непостижимым для русских был последовавший за всем этим скандал. Он произошел в политическом измерении, находящемся за пределами их познаний, и реакция русских во многом обнаружила их политические умонастроения. Идея преднамеренного разделения политической власти и подчинения правителей ограничениям закона в течение многих месяцев воспринималась скептически даже наиболее осведомленными обозревателями по американским делам. Видя, что несмотря на серьезное сопротивление Конгресса, президенты Джонсон и Никсон продолжали войну во Вьетнаме, эти обозреватели с трудом могли поверить, что Конгресс имеет реальную власть. Довольно долгое время русские специалисты по Америке воспринимали весь этот скандал как какие-то причуды демократии, которые вскоре пройдут. В середине 1973 г., примерно через год после того, как сведения об Уотергейте просочились в американскую прессу, много поездивший по свету ответственный сотрудник «Правды», в чьи обязанности входил анализ политики Запада, заметил, что, жалея время, он обычно лишь бегло просматривает новости об Уотергейте. «Слишком много надо читать, а это дело — незначительное», — было его мнение. Несколько позднее, примерно такое же мнение, разделяемое, по-видимому, высокопоставленными чиновниками, выразил заместитель Генерального прокурора М. П. Маляров. Он надменно отверг утверждение Андрея Сахарова, что Уотергейт является доказательством действенности американской демократии. «Это все показуха, — отпарировал он. — Единственное, что Никсону нужно сделать, — это проявить некоторую твердость, и все закончится ничем».

Я все же не думаю, что это было просто циничное принижение американской политической системы; ведь и некоторые диссиденты также высказывали подобные взгляды. Александр Солженицын, например, считал Уотергейтский скандал мелкой партийной возней, бурей в стакане воды. Кроме того, американский ученый рассказывал мне, что один из крупнейших советских специалистов по американским делам в частной беседе зимой 1973–1974 гг. признал невозможность растолковать Уотергейтское дело своему высшему руководству, так как Кремль не принял бы это всерьез. Ответ Малярова академику Сахарову выразил характерную позицию русских: достаточно власти проявить твердость, и все эти проблемы исчезнут. Никсон просто играет со своими критиками.