Несколько дней спустя я был на выезде с Истребителем, и он оставил меня на углу Пелхэм-Паркуэй перед доходным домом. Он уехал, а передо мной остановилась еще одна машина. У всех нас были фотографии Массериа, чтобы мы могли узнать его, если вдруг увидим. И вот, к моему удивлению, я вижу, как Массериа выходит из машины. Я его сразу узнал. Этот Ферриньо был с ним, и вот они смотрят на меня с подозрением. Понимаете, это был еврейский квартал, а они видели, что я не еврей».

Выполняя приказ, Валаки вошел в здание с Массериа и Ферриньо и даже проехался с ними в лифте. Затем он побежал предупредить своих коллег. Стрелки Марандзано, нервничая, наблюдали, как во второй половине дня на Пелхэм-Паркуэй прибывали все новые и новые люди Босса Джо – всего не менее двадцати.

Встреча продолжалась всю ночь и бо́льшую часть следующего дня. Только в полдень головорезы Массериа начали парами покидать здание. Наблюдая за ними, кастелламмарцы не стреляли, вглядываясь в лица и ища среди них босса. К их досаде, среди выходивших Массериа не оказалось – как узнали позже, он задержался, чтобы быть последним, кто выйдет на улицу. Однако Валаки и его друзья разглядели Манфреди Минео и Стива Ферриньо, и обрезы взяли их на прицел из-за жалюзи. По словам Джо Бонанно, «Марандзано уже решил, что если Массериа ускользнет, то снайперы уложат хотя бы Ферриньо и Минео. И снайперы сделали свое дело».

Итак, Минео тоже был мертв, и его убийство, как полагал Бонанно, лишило Массериа последнего шанса на победу. В каком-то смысле это была фантазия. Даже теперь, когда Босс Джо уже не блистал на поле боя, он все еще контролировал больше людей и располагал бо́льшими деньгами, чем его враги. Впрочем, в остальном Бонанно был прав. «Войны» Мафии не похожи на конфликты между народами. Участники здесь более слабы и хуже мотивированы, менее привержены делу. Прежде всего, весьма немногие готовы поставить достижение долгосрочных целей выше личной безопасности и собственной сиюминутной прибыли. Война тянулась уже полгода и мешала нормальному бизнесу; громилы, стаями шнырявшие по городу и охотившиеся друг на друга, не могли терроризировать незадачливых владельцев магазинов или вымогать деньги на регулярной основе. Мафиозные семьи Нью-Йорка теряли тысячи долларов, и большинство участников истосковалось по миру.

Разумеется, говорить такие вещи в открытую было опасно, но один человек из окружения Босса Джо признал правду. Лаки Лючано, который после смерти Минео стал самым влиятельным из уцелевщих помощников Массериа, имел мало общего с ветеранами Мафии, такими как Морелло или Минео. Невысокий, худощавый мужчина тридцати трех лет с рябым лицом землистого цвета, покрытым шрамами, Лючано приехал в Соединенные Штаты из сицилийского городка Леркара-Фридди, когда ему было девять, и говорил по-английски лучше, чем по-итальянски. Он был практичен и беспощаден, но являлся скорее бизнесменом, чем человеком действия, и когда речь заходила о досадных вопросах разделения денег и власти с несицилийцами, был далек от традиционализма. Кроме того, внутренняя борьба Мафии интересовала его гораздо меньше, чем рост прибыли.