Несомненно, самыми информированными структурами советского госаппарата в начале войны были Третьи Управления НКО, НКВД и НКГБ. Именно они имели наиболее полное представление о положении на фронте и в прифронтовой полосе. Собираемые и обобщаемые советскими спецслужбами преимущественно негативные сведения, предназначенные для узкого круга партийных и советских руководителей, отражали реальное положение дел, что исключало возможность обмана, потому что были всеобъемлющими и давали возможность иметь четкое представление о происходивших событиях на различных фронтах и в тылу. Эти правдивые и своевременные сведения, направляемых в Центр, позволяли ГКО и Ставке перераспределять материальные и людские ресурсы, планировать дальнейшие стратегические операции. Но в первые недели войны военной контрразведке НКО, НКГБ и НКВД пришлось приложить немало усилий для выяснения истинного положения на фронте. Последствия отсутствия информации в штабах фронтов и армий были крайне тяжелыми. Наступивший в первые дни войны короткий, но очень болезненно воспринятый информационный вакуум кардинально повлиял на характер и дальнейшее ее развитие. И военной контрразведке пришлось приложить немало усилий для выяснения истинного положения на фронте, потому что на основе редких, отрывочных, а порой и противоречивых сведений, поступавших к ней, трудно было сделать определенные выводы о противнике. Порой приходилось исходить лишь из предположений и догадок.

Советское военное командование, не имея объективных сведений о состоянии дел на фронтах и находясь в плену довоенных представлений, вместо организации оперативного отхода войск отдавало приказы на нанесение контрударов по противнику. Так, в течение 22 июня 1941 г. командующий и штаб Западного фронта не получили ни одного донесения из армий. А частая потеря управления не позволила сосредоточить основные усилия обороняющихся на угрожаемых направлениях, приказы и распоряжение доходили до войск с большим опозданием и не соответствовали сложившейся обстановки. Служба тыла была дезорганизована. При проведении контрударов механизированные соединения вводились в сражение по частям без четкой организации взаимодействии и надежного прикрытия с воздуха. Отходившие с тяжелым боями красноармейцы и командиры не знали и того, что управление ими было фактически парализовано. Уже на рассвете 22 июня немецкой агентуре в ряде районов удалось нарушить проволочную связь с войсками. В результате штабы фронтов (военных округов) и армий не могли оперативно руководить подчиненными частями. К тому же радиосредствами войска были обеспечены плохо. Вот и получилось, что штабы фронтов не имели сведений об обстановке в полосе боевых действий и соответственно не могли информировать об этом Главное командование и Генштаб РККА[627]. Прерванные связи с центром, стремительное продвижение вражеских войск привели к тому, что некоторые командиры и их штабы оказались полностью дезорганизованы. Одной из причин создавшегося положения было то, что у нас вплоть до начала войны связь Генштаба с фронтами предполагалось обеспечивать в основном по общегосударственной сети, узлы и линии которой сосредоточивались в крупных промышленных и административных центрах. Причем запасных узлов связи и обходов крупных населенных пунктов не было. К тому же узлы связи размещались в помещениях, не защищенных от воздушного нападения противника. Вдоль шоссейных и железных дорог проходили воздушные линии связи. Это делало их крайне уязвимыми для противника, а кабельных подземных магистралей не было[628]. Секретарь Лунинецкого райкома партии Пинской области В.И. Анисимова в конце июня 1941 г. сообщал в центр: «Штаб 4-й армии после бомбардировки его в Кобрине до сих пор не собран, и отдельные части штаба ищут друг друга. Место пребывания командующего армией генерал-майора Коробкова до сих пор неизвестно. Никто не руководит расстановкой сил… Проведенная в нашем районе мобилизация людей и коней эффекта не дала. Люди скитаются без цели, нет вооружения и нарядов на отправку людей. В городе полно командиров и красноармейцев из Бреста, Кобрина, не знающих, что им делать, беспрерывно продвигающихся на машинах на Восток без всякой команды, так как никакого старшего войскового командира, который мог бы комбинировать действия войск, нет»[629].