В защите секретной информации немало чекистов вели себя как герои. 22 июня 1941 г., с началом военных действий, нач. УНКГБ Брестской области, капитан ГБ Сергеев с небольшой группой оперативных работников крепости проник в здание УНКГБ и сжег оперативные документы, агентурные и личные дела и картотеку.

Руководство НКВД, УОО НКВД, ОО фронтов, военное командование по информации ОО принимало необходимые меры для сохранения секретных документов, по повышению бдительности личного состава армии и флота. Была установлена персональная ответственность должностных лиц, которые были обязаны неукоснительно выполнять требования военной присяги. Так, в ОО НКВД за сохранность сейфа с агентурными и другим секретными материалами отвечал его секретарь, который был вооружен пистолетом ТТ и автоматом ППШ, в металлическом ящике находилась бутылка бензина и спички для срочного уничтожения документов в случае непредвиденных обстоятельств[919]. Каждый сотрудник, работавший с секретными документами, должен был иметь специальный допуск. По вновь принимаемому на работу сотруднику обычным было направление запросов в особые отделы.

В ОО НКВД много внимания уделялось конспирации. Для отдельной категории сотрудников существовали документы прикрытия. А.К. Зиберова рассказывала, что во время работы в ОО в отделении «установка» она получила псевдоним «Хаценко», созвучную с фамилией Харитонова, которую она тогда носила. Все донесения она подписывала этим псевдонимом. У нее был маленький пистолет, который всегда лежал в сумочке. Вместе с оружием лежала и записная книжечка, где зашифрованно записывались задания, делались наброски о каждом проверенном объекте. Для конспирации им выдавались документы, зашифровывавшие ведомственную принадлежность. Главными документами прикрытия являлись удостоверения уголовного розыска, которую выдали всем сотрудникам «установки». У Зиберовой имелось удостоверение Наркомата среднего образования и работника почты и связи[920].

По каждому случаю нарушения приказов по секретному делопроизводству и требований инструкций по сохранению военной тайны производилось расследование и виновные привлекались к ответственности. Сотрудники давали объяснение причин утери или уничтожения документов в рапортах на имя руководства, как это сделал 30 июня 1941 г. нач. оперативной группы НКГБ ст. Кретинга Литовской железной дороги, мл. лейтенант ГБ А.К. Чичеринда. 22 июня в 4 часа 05 минут во время артиллерийской подготовки, он был ранен и эвакуировался в г. Ржев, где до 29 июня 1941 г. находился на излечении. Все его личные документы (партбилет, удостоверение личности и ряд других), пистолет, как и документы его жены, Тимченко Р.М., остались в Кретинге, в квартире, подвергнутой артиллерийскому обстрелу. «Все было завалено. Найти их сразу не представлялось возможным, а после оказания первой помощи в 105 пограничном отряде НКВД г. Кретинге меня сразу эвакуировали, так как немцы уже входили в город. Учитывая, что эти документы немцами будут использованы с целью переброски диверсантов, прошу принять меры».