Местные органы власти и территориальные органы НКВД по информации ОО также принимали необходимые решения. Одним из таковых была совместная директива от 12 ноября 1941 г. секретаря Краснодарского крайкома ВКП (б) П.И. Селезнева и нач. УНКВД по Краснодарскому краю, капитана ГБ К.Г. Тимошенкова. В ней указывалось: «На случай возможного временного занятия территории района противником необходимо подготовиться к уничтожению всех комплектов местных газет, хранящихся в райкомах, редакциях газет, клубах, читальнях и т. п. Необходимо также обеспечить своевременное уничтожение архивных материалов всех районных партийных и советских организаций, исключив возможность попадания их в руки врага…»[927].

Как видим, одной из мер сохранения военной тайны стало уничтожение документов в случае опасности их захвата противником. В работе по подготовке оперативных мероприятий, связанных с приближением фронта, чекисты руководствовались директивой за № 168 от 1 июля и приказом наркома за № 001151 от 25 августа 1941 г. В частях отступавшей армии стало правилом уничтожение личных дел, списков и документов. В зажатых в клещи войсках не без оснований считалось, что враг воспользуется советскими документами в шпионских и провокационных целях, и их уничтожали в момент, казавшийся смертным часом. Живые искали в карманах гимнастерок погибших товарищей не только удостоверения, но даже письма: все забирали с собой[928].

В конце августа на имя В.С. Абакумова поступила докладная записка о работе 6 отделения КРО ОО НКВД Юго-Западного фронта. В ней сообщалось, что во время переезда штаба и ОО НКВД в г. Прилуки Черниговской области, не имея возможность эвакуировать документы и секретное делопроизводство (в том числе, списки агентов, явкодержателей и все агентурные материалы), они были сожжены в хуторе Ривный под г. Пирятиным[929].

За нарушение существующих правил военнослужащие привлекались к строгой ответственности вплоть до высшей меры наказания. Так, за небрежное хранение и утерю совершенно секретных документов приказом нач. ОО НКВД Северо-Западного фронта нач. ОО НКВД 52 ОГС бригады ст. майору ГБ В.В. Корсакову приказом № 0087 от 31 марта 1942 г. был объявлен выговор. Получил выговор и зам. нач. 3-го отделения ОО НКВД Брянского фронта, лейтенант ГБ Н.И. Плоткин за небрежное отношение к хранению секретных и совершенно секретных документов. В ночь на 26 февраля 1942 г. в комнате 3-го отделения после вечерних занятий в незапертом столе Плоткина были обнаружены восемь оперативных документов, в том числе записная книжка, топографическая карта, спецсообщение Военному совету фронта, директива ОО НКВД от 21/П-42 г. и другие. «Такую беспечность со стороны некоторых товарищей к хранению сов. секретных оперативных документов, – отмечалось в приказе начальника ОО НКВД Брянского фронта, старшего майора ГБ А.А. Вадиса, – следует расценивать не иначе, как преступлением революционной чекистской бдительности, забвением того, что эта беспечность играет только на руку нашим врагам». Наряду с объявлением взыскания Плоткину, комендантское отделение было обязано снабдить рабочие столы оперативных отделений ОО НКВД замками и предупредить личный состав, что за все попустительства будут приниматься «меры вплоть до предания суду военного трибунала»[930]19 августа 1941 г. за трусость и панику военный трибунал приговорил к расстрелу нач. штаба 457 отдельного линейного батальона связи Бодрова. 4 августа 1941 г. он подъехал к переправе через р. Донец с несколькими машинами, в которых находились секретные документы штаба, партийные документы и 30 тысяч рублей. При начавшемся обстреле противником переправы Бодров бежал, бросив все документы и деньги[931]. При выборе меры наказания за совершенные проступки некоторые нач. ОО, явно превышая свои права, арестовывали военнослужащих, выходивших из окружения за утрату или уничтожение партийных и комсомольских билетов. Об этом свидетельствует докладная записка на имя нач. Политуправления Красной армии Л.З. Мехлиса ст. уполномоченного УОО НКВД СССР батальонного комиссара Ф.А.Комарова и ст. инструктора отдела ВВС политуправления Северо-Западного фронта батальонного комиссара Чуваева от 1 сентября 1941 г. о результатах проверки личного состава 34-й армии. Они отмечали, что «часть членов ВКП (б) и ВЛКСМ не показали пример стойкости и мужества в сопротивлении с паникой, а сами поддались ей, вследствие чего были уничтожены 21 партбилет и 28 комсомольских билетов (список прилагается)… Все вышеуказанные лица арестованы Особым отделом… необходимо ОПК СЗФ выехать на место и срочно разобрать дела коммунистов и комсомольцев, уничтоживших свои билеты».