К 16 октября 1941 г. единственная дорога, которая еще связывала Москву с другими городами страны, это была дорога на Рязань. Все другие были либо перекрыты немцами, либо обстреливались. У людей уже появилась неверие в то, что Москву удастся удержать. Начался исход из Москвы[1160]. Сталин собрал в Кремле членов ГКО и Политбюро ЦК ВКП (б) и предложил им высказать свое мнение о положении в Москве, заявив: «Ну, это ничего. Я думал, будет хуже». Интуиция Сталина подвела: в действительности обстановка была гораздо сложнее. Молотов, Щербаков, Косыгин и другие лица на вопрос Сталина о положении в городе не ответили: или не владели обстановкой, или боялись докладывать о реальном положении дел, будучи за них в той или иной степени ответственными. Высказался лишь нарком авиационной промышленности А.И. Шахурин. Сталин сообщил, что немцы могут до подхода наших подразделений прорвать фронт, и предложил срочно, «сегодня же», эвакуировать правительство и подготовить город на случай вторжения врага[1161].

Когда положение Москвы стало угрожающим, заговорили о переезде Сталина в Куйбышев, где было оборудовано помещение для Ставки. Но никто не решался спросить у Сталина, когда же он покинет столицу? Поручили задать вождю этот щекотливый вопрос командиру полка охраны. Тот спросил не напрямую, а так: «Товарищ Сталин, когда перевозить полк? Состав на Куйбышев готов». «Если будет нужно, этот полк я поведу в атаку», – ответил Сталин. В период между 11 и 12 октября 1941 г. на вопрос авиаконструктора А.С. Яковлева «Удастся ли удержать Москву?» Сталин ответил: «Думаю, что сейчас это не главное. Важно побыстрее накопить резервы». Небезынтересно, что в это же время Сталин считал «безнадежным» положение Ленинграда[1162].

Вечером 18 октября на Каланчевке в полной готовности стоял особый поезд, предназначенный для перевозки охраняемых лиц. Когда прибыл Сталин, уже были проведены все подготовительные мероприятия. Но главный коммунист остался в Москве. Неожиданно для окружающих он отказался от поездки и с вокзала на машине вернулся на дачу[1163]. Видно, нелегко было руководителям страны и военачальникам принимать судьбоносное решение. В свое время М.И. Кутузов получил от поэтессы А.П. Буниной оду, где говорилось, что чаша весов с кровью воинов перевешивает чашу с Москвой. «Я весил Москву, – ответил он, – не с кровью воинов, – с целой Россией и со спасением Петербурга, и со свободою Европы»[1164].

Мысль советского руководства об оставлении столицы в истории Советской России не была первой. Еще в 1918 г. в связи с наступлением войск кайзеровской Германии военный руководитель Московского района обороны, бывший генерал царской армии К.К. Баиов 20 марта представил Высшему военному совету доклад, в котором предлагалось решить оборону Москвы рядом последовательных задач: сдерживанием противника на вероятных направлениях его наступления, обороной отдельных узлов на подступах к городу, обороной железнодорожного узла, «возможное оставление Москвы и сдерживание германских войск восточнее города до подхода стратегических резервов»[1165].