Суровые меры наказания за свои действия по законам военного времени получили некоторые должностные лица, отвечавшие за обеспечение жизнедеятельности города. Так, 16 октября 1941 г. начальник Центрального узла связи Наркомата Морского флота Березин, являвшийся ответственным лицом за спецмероприятия, дал указание о разрушении передающих и приемных радиостанций, радиобюро и автоматической телефонной станции. Следствие ОО установило, что Березин, поддавшись панике, решил, что «Москва сдастся врагу» и «советская власть кончается», по своей инициативе, не имея на то никаких прав и оснований, отдал приказ уничтожить материальные ценности наркомата и после этого на автомобиле покинул Москву, бросив на произвол судьбы вверенное ему хозяйство и подчиненных. В результате были полностью разрушены передающая радиостанция в Томилино, приемная радиостанция в Вешняках, повреждена автоматическая телефонная станция, расположенная в здании Наркомата Морского флота и радиобюро[1157].

В Москве произошло событие, которое потребовало принятие дополнительных мер по защите особоважных объектов: на кондитерской фабрике «Марат» в Москворецком районе в специальном цехе произошел взрыв с человеческими жертвами. Предварительным расследованием было установлено, что руководство фабрики, приступив к производству ампул, снаряжаемых бертолетовой солью, не только не ознакомило рабочих с технологией и не навело порядка в обращении с полуфабрикатами и готовой продукцией, но даже не приняло элементарных мер техники безопасности в производстве работ с взрывчатыми веществами. В этом была усмотрена вина и начальника Москворецкого РО – лейтенанта ГБ Королева, который не обеспечил агентурно-оперативное обслуживание данного производства. В связи с этим 8 октября Петров предложил всем нач. РО УНКВД г. Москвы и Московской области взять на особый учет все объекты промышленности, промкооперации, кустарные промартели и др., изготовляющие продукцию для фронта и, главным образом, взрывчатые вещества, за исключением объектов, обслуживаемых непосредственно Экономическим отделом УНКВД Московской области; на этих объектах организовать агентурно-оперативную работу так, чтобы обеспечить безопасность производства работ и своевременное вскрытие контрреволюционных и антисоветских формирований; нач. ЭКО УНКВД МО майору ГБ Каверзневу и нач. СПО УНКВД МО майору ГБ Акиндинову обеспечить руководство агентурно-оперативной работой райотделов и райотделений и проверить качество этой работы на объектах всей промышленности г. Москвы и Московской области; а начальникам райотделов и райотделений к 20 октября 1941 г. представить ему через начальников ЭКО и СПО докладные записки о выполнении настоящей директивы. Большинство чиновников и партийных деятелей, покинувших город, в том числе и ряд руководителей предприятий, прихватив заводские кассы, остались безнаказанными. Восстанавливался порядок в одном месте Москвы – негативные инциденты возникали в другом. Переломить ситуацию не удавалось, и напряженная обстановка в столице сохранилась и в последующие дни. Наказания по законам военного времени за свои действия получили многие рабочие заводов и некоторые должностные лица. Позднее военная комендатура подготовила справку, в которой сообщалось, что, «по неполным данным, из 438 предприятий, учреждений и организаций сбежало 779 руководителей. С 16 по 18 октября они похитили наличными деньгами 1 484 000 рублей, разбазарили ценностей и имущества на сумму 1 051 000 рублей и угнали 100 легковых и грузовых машин. По сведениям оргинструкторского отдела МГК ВКП (б), 16–17 октября свыше 1000 членов и кандидатов в члены партии стали уничтожать свои партбилеты и кандидатские карточки[1158]. 19 октября 1941 г. в спецсообщении нач. УНКВД Московской области Журавлева на имя Берии была дана обстоятельная информация о руководящих работниках предприятий и учреждений г. Москвы, бежавших из города[1159].