Так родилось два лозунга, два знамени, две грозные идеи: 1) право наций на отделение священно и неотчуждаемо; 2) если этого нельзя добиться мирным путем, то народ имеет право включить «повивальную бабку» и силой оружия добыть столь желанную свободу.

Убедить Россию не удалось, и чеченцы взялись за оружие. В результате цветущий край оказался в руинах. Сто двадцать тысяч погибших, еще больше раненых. Города и селения республики оказались в развалинах. Война расколола чеченский народ на два лагеря, между которыми в 1992–1996 годах не раз происходили вооруженные столкновения. А это уже предпосылки для развития событий по афганскому варианту. В республике появились мощные вооруженные группы, которые вообще никому не подчиняются и «гуляют» по обширнейшему российскому региону «сами по себе». Одной из таких группировок до недавнего времени были лабазановские боевики. Официальные власти Чечни долго мирились с ними (или опасались их), но когда чаша терпения переполнилась, пошли на крайние меры. И было это так.

…В четыре часа утра по нашим девятиэтажкам ударила артиллерия. Сна как не бывало. Когда очухались малость и выскочили на балкон, поняли, что начался конец света: вокруг все ухало, грохотало, скрежетало. Издалека доносились душераздирающие вопли очумевших от боли и страха людей. В сознании четко высветилась мысль: нам из этого ада не выбраться.

Чуть позднее мы выяснили у соседей чеченцев, что началась операция войск Джохара Дудаева по уничтожению вооруженной оппозиции, возглавляемой Русланом Лабазановым. Последний занимал ряд домов на нашей улице, и в его отряде было, по слухам, несколько десятков боевиков. Лабазановские дома и дворы были обложены со всех сторон железнодорожными блоками, из-за которых грозно выглядывали БТРы. Поскольку у Лабазанова собрались парни совсем не робкого десятка, к тому же они были хорошо экипированы и вооружены, тогдашние власти Чечни вынуждены были ввести в наш микрорайон города Грозного Шалинский танковый полк и артиллерию.

Когда совсем рассвело, атакующие предупредили мирное население, что прекращают на несколько минут обстрел, устраивают «гуманитарный коридор» для выхода женщин и детей в ближайшие чеченские селения — поселки Старая Сунжа и имени Калинина. И минут через пять-десять в указанном направлении действительно потянулись полураздетые и насмерть перепуганные женщины с детьми.

Через некоторое время артиллерия и танки снова «заработали», и наши плохо сработанные во время знойного застоя крупнопанельные дома закачались и затряслись как в лихорадке. Часов в двенадцать бой постепенно утих, и на улицах стали появляться уцелевшие горожане. Появился там и я, и то, что довелось увидеть и услышать, потрясло меня до глубины души. Но вспоминать об этом как-то не хочется, да и нет смысла: российские газеты много и с удовольствием, как мне показалось, смаковали эти события. А наше телевидение даже додумалось высветить на всю страну жуткие кадры: валявшиеся на центральной площади города отрезанные головы ближайших соратников Лабазанова. В фильмах ужасов не часто такое увидишь.