В этом же ряду стоит и “Bohemian Rhapsody”, несмотря на свою доставучесть, и выдающееся достижение песенной культуры ХХ века, и значимый социокультурный артефакт.

Не будет преувеличением сказать, что появление песни в октябре 1975 года было шоком. Радикальный отход от традиционной куплетно-припевной формы, могучий оперный вокал, грандиозные стилевые, темповые, композиционные, мелодические, инструментальные перепады, которыми она изобиловала, – все это начисто выбивало ее из привычного поп-формата и, казалось, делало проникновение песни в хит-парад какой-то парадоксальной случайностью, аберрацией, исключением из поп-правил.

Не говоря уже о ее длине – длилась она совершенно невероятные для сингла шесть минут. Не говоря уже о маловразумительном тексте, в котором мелькали загадочные и непонятно каким образом связанные друг с другом Галилей, Фигаро, Скарамуш, фанданго и Вельзевул, а чуть ли не единственная поддававшаяся восприятию фраза звучала более чем зловеще: «Mama, just killed a man, put a gun against his head, pulled my trigger, now he’s dead» (Мама, я только что убил человека. Приставил к голове пистолет, нажал курок, и теперь он мертв).

Однако, появившись в британском топ-20 9 ноября, “Bohemian Rhapsody” оттуда не только не исчезала, но и уверенно карабкалась по его ступеням на вершину: 9 ноября – 17 место, 16 ноября – 9 место, 23 ноября – вожделенный Number One, первый в истории группы и крупное достижение для любого поп-рок-артиста.

Дальше – больше. Из недели в неделю, на протяжении девяти (!) недель, заведомо и нарочито неформатная песня упорно держалась на вершине списка популярности, в том числе и в рождественскую неделю. Ну а по сложившейся десятилетиями в британской поп-музыке традиции Christmas Number One – это просто Священный Грааль, борьбу за который артисты и крупные компании грамзаписи ведут чуть ли не с лета, тщательно планируя свои релизы, чтобы самая мощная и потенциально ударная песня подоспела как раз к Рождеству.

В принципе проявленные Queen в “Bohemian Rhapsody” изобретательность, вычурный композиционно-мелодический строй и стремление нашпиговать песню самыми необычными музыкальными, поэтическими, мифологическими образами были для рока середины 70-х не таким уж исключением. На фоне растянутых на целую сторону, а то и на всю альбомную пластинку грандиозных сюитно-симфонических опусов монстров прог-рока Jethro Tull, Yes, Genesis, Pink Floyd или Рика Уэйкмана шестиминутная “Bohemian Rhapsody” выглядела даже куце. Однако группы эти синглов либо не выпускали вовсе, либо подбирали для них песни хоть и яркие, но попроще, как например “Time” и “Money” у Pink Floyd. Но и тем до заветных вершин хит-парадов было никак не добраться.