Говорухин, вечно нахмуренный, как будто очередной сценарий обдумывал, сразу направлялся к зарезервированному столу и скупо кивал только тем, кто приветствовал его по имени-отчеству. Эта его манера едва узнавать или вообще не узнавать человека, с которым накануне плотно общался и даже выпивал, многих вводила в недоумение.

Мне такие люди в жизни попадались. Наиболее известный всем — М. Е. Николаев. В советское время он был секретарем Якутского обкома КПСС, затем стал первым президентом Якутии, а перед пенсией несколько сроков проработал заместителем председателя Совета Федерации. С ним я был знаком еще со времен службы в администрации президента и заместителем полпреда в Дальневосточном федеральном округе, в который, как известно, входила и Якутия. После ухода с госслужбы случайно, по просьбе своего старого товарища Валентина Логунова, руководившего секретариатом Николаева, попал к нему помощником на общественных началах. Не раз собирались узким кругом экспертов у Николаева, чтобы обсудить его «гениальные» идеи, автором которых на самом деле являлся Логунов. Естественно, сталкиваясь со своим «шефом» в коридорах палаты, я, как младший по возрасту, здоровался первым. Он покидал кабинет всегда в сопровождении секретарши и шел строго по центру коридора. Небольшого росточка, с приподнятым подбородком, смотрел прямо, с каменным выражением лица. Этакий ходячий монументик самому себе. «Бабай якутский», как его за глаза называли.

Один раз «Бабай» не ответил на мое приветствие, затем — второй (ну, бывает, думаю, озабочен человек государственными мыслями). Но когда он в третий раз прошествовал мимо, неся свое каменное лицо, решил впредь его в упор не замечать. Даже когда он однажды соизволил первым поздороваться, я прошел, никак не отреагировав.

Через некоторое время Логунов рассказывал:

— Спрашивал меня «Бабай», чего это ты не здороваешься с ним, зазнался, что ли?

— Передай ему, — говорю, — пусть по сторонам смотрит. Не в тундре живет.

Примерно так вышло и с Говорухиным. Не раз бывал он у меня в гостях на веранде, уху ели, выпивали, в шахматы сражались с переменным успехом. Но не поздоровался он раз, два — я его и вычеркнул для себя. Думаю, что он этого даже не заметил. Разная у нас степень известности. Его вся страна знает: прославленный режиссер, депутат, кандидатом в президенты успел побывать. Великий человек, без всякой иронии. Он, в отличие от «вождя угнетенных», в популярности и симпатии масс не нуждался, слава и так впереди его бежала.

…Игра в русский бильярд втроем не приветствуется. Обычно играют либо один на один, либо два на два. Поэтому «VIP-тройка» была вынуждена приглашать четвертого игрока из зала. Директор Михаил Шмойлов играл очень прилично. Он несколько раз серьезные чемпионаты выигрывал. Зюганов и Говорухин — примерно на одном уровне. И если один из них становился в паре с директором, то другой старался подобрать себе партнера не менее сильного. От такой «чести» почти никто не отказывался. Даже тот, кто уже был «в игре» за соседним столом, извинялся и переходил в «высокую» компанию. Народ к подобной измене относился с пониманием и даже с завистью. Ведь это был как раз тот «счастливый случай», о котором годами можно будет рассказывать друзьям, детям, внукам. Представляете, как прозвучит среди знакомых небрежно брошенная фраза, типа: «Тут я недавно с Геннадием Зюгановым (или Станиславом Говорухиным) шары на бильярде гонял. Так вот он сказал…» Кое-кто ради такого «везения» готов в лепешку разбиться.