Ежегодно для поддержания рыбацкого тонуса пруд «зарыбливался». Инициатором выступала администрация дома отдыха в лице помощника директора по установлению контактов с отдыхающими с очень подходящей для этих дел фамилией — Карасев — и не менее запоминающимся именем-отчеством — Юрий Владимирович. Для тех, кто позабыл советскую историю, напомню: так звали одного из главных чекистов Советского Союза и генсека его единственной и правящей партии Андропова. Несмотря на говорящую фамилию, Карасев лично к рыбалке не тяготел. Но с точки зрения организации дела проявлял себя профессионально. Он собирал деньги с «заклятых» рыбаков (а их было всегда десятка полтора), выдавал им билеты-разрешения на весь летне-осенний сезон, закупал в соответствующих хозяйствах молодь карася и карпа и запускал их перед сходом льда в загодя подготовленные проруби.

Аккурат к июню молодь, погуляв на естественном пастбище и подкрепившись комбикормами, набирала кондиционный для отлова вес: от пятисот граммов и выше. Конечно, каждый из рыбаков всегда мечтал выловить «ветерана-аборигена». А что такие водились, мы знали наверняка. Дело в том, что узким кругом по договоренности с директором мы проводили, так называемую контрольную проверку водоема. На самом деле браконьерствовали с установкой сетки во всю ширину пруда. Само собой разумеется, незаконный, по сути, промысел не афишировался, а проводился после отъезда основной массы отдыхающих, в межсезонье, в период профилактических работ.

Главным браконьером был все же не я, а другая, очень примечательная в «Снегирях» фигура — Виктор Захарович Хрипливый. Впрочем, фамилию его многие не знали, да и по имени не называли. Он был известен всем от мала до велика просто как Захарыч. Всем — это сказано без преувеличения. Потому что Захарыч, казалось, присутствовал везде и всегда. Владел информацией обо всем и каждом. Должность у него тогда была — помощник директора, а фактически его «глаза и уши». Уже тогда Захарычу за пятьдесят перевалило. Но он хоть и не выдался роста высокого и сложения богатырского, статью и силенкой мог любому молодому фору дать. Иногда демонстрировал, на что способен: делал стойку на голове и в таком положении отжимался и ходил на руках. Очень охоч был до женского пола. Судя по рассказам, воспринимался ими весьма благосклонно. В немалой степени тому способствовали его музыкальные наклонности. Специального образования он не имел, но пел (отнюдь не хрипливо) и играл на гитаре, с которой практически не расставался, прилично. Особенно удавались ему романсы, которые, как известно, способны растопить сердце любой дамы. Он и пляжем командовал, и лодочной станцией на пруду, и спортом до Карасева руководил и, в конечном счете, осел маркером на бильярде.