Однако более интересное происходило, когда я возвращался домой. Это могло быть и среди ночи, и под утро. Как игра на бильярде пойдет, как шары будут в лузы ложиться. Предугадать время своего возвращения даже я сам порой не мог. А вот кот откуда-то знал и всегда меня встречал на том же самом месте. То, что он не сидел в ожидании, совершенно точно, поскольку очень колоритный и приметный был, мне бы рассказали. Нет, он появлялся в нужный момент и доводил меня до дверей. Подобная преданность у кошачьих редко встречается, и я гордился рыжим другом.

По некоторым признакам я мог судить о том, что в кошачьей стае назревает конфликт. И вот однажды пришлось выскочить из комнаты от истошных нечеловеческих воплей. Перед крыльцом скакал какой-то рыже-черный мохнатый шар, который представляли собой два сцепившихся между собой озверевших кота. Это подтверждал дикий рев из разномастного клубка. На мои крики подпрыгивающий, как в баскетболе, мяч ничуть не реагировал. Что было делать? Я схватил подвернувшуюся под руку палку и огрел сразу обоих, не заботясь, куда попал. Коты взвизгнули, прыгнули в разные стороны и, сидя поодаль друг от друга, стали очумело вертеть мордами. Видимо, соображали, что это было. Пока рыжий и старый приходил в себя и приводил в порядок, черный и молодой быстро очухался и, крадучись зайдя к противнику со спины, внезапно на него набросился. И снова ревущий клубок поскакал по двору. Мне никогда не нравились в драке подлые приемы, и я взялся за воспитательный инструмент. На этот раз бил расчетливо по черной полосе, а потом гнал палкой до самой кошачьей границы бестию, которая опозорила фамилию любимого журналистами прикольного Виктора Степановича. Больше этот кот на моей территории не появлялся. Но история с кошачьей дракой получила неожиданное продолжение.

Настроение у меня после этой сцены испортилось так, что я даже чуть не забыл угостить традиционной «соткой» заглянувшего с домашними разносолами лодочника Григорьича. Нас с ним связывали не столько приятельские, сколько коммерческие отношения. Григорьич, трудяга, каких мало, держал за поселком большой огород, где выращивал широкий ассортимент сельхозпродукции для семьи и на продажу. Растил без применения «химии», на естественных удобрениях. Урожаи получал хорошие, экологически чистые. Однако со сбытом в условиях рыночной конкуренции возникали серьезные проблемы, хотя цены он устанавливал более чем умеренные. Прознав про крестьянские трудности, я предложил скупать у него излишки прямо на корню в нужных мне объемах. При этом оговорил одно условие: храниться моя продукция будет в его погребах, а я буду забирать ее по мере необходимости. Сделка состоялась к общему удовольствию, и я стал для него чуть ли не работодателем. Кроме того, Григорьичу было предоставлено эксклюзивное право: проверять мои «телевизоры» на пруду. Улов делили пополам.