В соответствии с этой идеологией ведется и историческая политика: государственное насилие подано как проявление величия, причем «величия целей», а не фактических достижений. Центральный символический ресурс здесь – Победа над гитлеровской Германией. Эта раздвоенность – ядерная супердержава при бедности жизни населения, если сравнивать ее с благосостоянием развитых европейских стран, все равно, победителей или побежденных, вполне осознается населением, порождая неупразднимое состояние двоемыслия, гордости и стыда, высокомерия и унижения. Но и оно в конечном счете служит сохранению пассивности и покорности общества.

Глорификация русской империи (территориальные приобретения в ходе колониальных войн и захватов, усмирение мятежей и бунтов), героизация военных подвигов и побед русской армии (при вытеснении и забвении частых ее поражений и неудач) идут в постоянном сопровождении культа мертвых, поскольку других средств сакрализации государства, кроме церемониального перечисления жертв, принесенных во имя тотального государства, нет. Пропагандистская кампания почитания ветеранов войны («никто не забыт») началась после верхушечного переворота, отставки Хрущева и прихода к власти Брежнева. По сути, это был конец социалистических экспериментов, попыток реформирования коммунизма. Она получила искренний отклик у населения, вкладывающего в него собственные традиционалистские или магические смыслы. Циничная эксплуатация властями этой потребности веры в осмысленность жизни и значимость убитых ради Отечества (неявно также и погибших в ходе террора и коллективизации) не сознается массой населения, а напротив, принимается как должное, правильное и ожидаемое поведение «начальства». Соединение глубоко архаических и едва ли сознаваемых значений жизни и смерти, проступающих в поминовении мертвых, в восстанавливаемых (в то же брежневское время) обычаях посещения родительских могил на кладбищах после Пасхи с некоторыми идеологическими значениями советского государства придает устойчивость всем отношениям населения с нынешней властью, подавляя потенциал критичности. Вместе с тем, подчеркну еще раз, инструментальное использование благоговения перед смертью (почитания мертвых) в том виде, как это практикуется путинской администрацией, имеет мало общего со скорбью по павшим. Помпезные юбилеи, салюты в честь освобождения российских или зарубежных городов от гитлеровских войск легко сочетаются с пренебрежением или равнодушием к убитым во время войны из числа гражданского населения, к жертвам геноцида, со смертью насильственных переселенцев, «наказанных народов» и т. п.