При перепечатке в ОП в текст были внесены изменения нетворческого характера: сняты инвективы против символизма как течения, что полностью изменило тональность статьи; смягчены полемические выпады против К. Бальмонта (что, вероятно, диктовалось соображениями этики, ибо Бальмонт в это время находился в эмиграции); внесены сокращения и исправления цензурного характера.
Сохранилась (не полностью) машинопись текста (АМ) под загл. «О «моменте общения» в художественном творчестве», которая содержит разметку технического редактора. Она являлась авторским оригиналом, по которому текст печатался в журнале. Загл. в машинописи дает основание предполагать, что поэт выступил (или намеревался выступить) с чтением этой статьи в качестве доклада (в Цехе поэтов или Обществе ревнителей художественного слова). Вопрос о «моменте общения» был в это время актуален среди акмеистов — ему посвящена статья Н. Гумилева «Читатель», а С. Городецкий читал, по заметке в хронике, доклад на ту же тему — «о Бальмонте и Читателе-Идиоте, этом особенном читателе, в жертву которому всегда бывает обречена книга истинного вдохновения» (Черное и белое. 1912. № 2. С. 11; 40, С. 180). На этом докладе М. присутствовал и выступил после докладчика с чтением стихов.
Ближайшие источники темы — статьи «Поэт и чернь» Вяч. Иванова и «Бальмонт-лирик» И. Анненского.
По содержанию и сопутствующим данным датируем статью 1912 г. Ряд положений статьи ставит ее на уровень программной для акмеизма. В этом качестве она вызвала отклики у поэтов следующего поколения, см.: Рождественский В. «Грозовый» день // Жизнь искусства. 1919. 17 июля. С. 3; Оцуп Н. Собеседник // Там же. 1920. 17 сент. С. 1. В 1910 г. С. П. Каблуков записал в дневник суждения М. «о значении Боратынского и Дельвига» и о Бальмонте как «новом Надсоне», «поэте для толпы» (К-1990, с. 241). Оценку поэзии Бальмонта с несколько иных позиций М. дал в статье «О природе слова».
...