Его порывы к краскам скорее могут быть названы текстильными порывами... Краска для него распахивается только в ткани. См.: 137, с. 241–269.

E come augelli surti di riviera... faciensi Or D, or I, or L, in sue figure — ‘Как птицы, поднимающиеся от реки, как будто в здравие того, чем накормились вдоволь, собой вычерчивают круг или иную стаю, так и святые создания, что находились каждое внутри собственного света, летая, пели и складывали собою то D, то I, то L’. Сравнение птиц с буквами восходит к сходству журавлиного клина с заглавными греческими буквами: Υ, Λ, Δ, на чем основан греческий миф об изобретении алфавита Гермесом, см., напр., в латинской передаче Гигина: «Парки Клото, Лахесис и Атропос изобрели семь греческих букв <...> другие говорят, что это сделал Меркурий, глядя на полет журавлей, которые в полете чертят разные буквы» (Гигин. Мифы. СПб., 1997. С. 308–309 = Hyg. Fab. 277). Одним из непосредственных источников дантовского сравнения комментаторы называют Лукана, который, описывая стаю птиц, снимающуюся с берегов Стридона и направляющуюся к берегам Нила, говорит, что поначалу они образуют (в воздухе) разные фигуры, но потом начертанная буква теряется в их крыльях (перьях) (Phars. V, 711–716). Перевод Лозинского см. в примечаниях к гл. V, где М. говорил о «разбросанной азбуке», об элементах, «которым по закону обратимости поэтической материи надлежит соединиться в смысловые формулы». Возможно, это и есть тот «неизданый закон», который появляется в концовке этой главы. Сравнение Данте отразилось у М. в стихе «Как журавлиный клин в чужие рубежи» («Бессонница. Гомер. Тугие паруса...», 1915) (см.: 161, с. 39), последний, в свою очередь, использовал М. Лозинский в переводе «Комедии»: «Как журавлиный клин летит на юг» (об отмеченных цитатах см.: 64, с. 270). Другой пример цитирования Мандельштама у Лозинского см.: 165, с. 175.

Подобно тому, как буквы под рукой у писца... идут на приманку смысла, как на сладостный корм, — так же точно и птицы, намагниченные зеленой травой, то врозь, то вместе клюют что попало, то разворачиваясь в окружность, то вытягиваясь в линию... Это не перевод и не пересказ, так что автор волен отступать в своих обобщениях от цитируемого текста, но обращает на себя внимание тот же самый прием, что и в переводе цитаты об убегающем Брунетто: там М. превращает «зеленую ткань» в «зеленые луга», здесь слово pastura ‘корм’, созвучное слову «пастбище», — в «зеленую траву», опуская дантовских птиц на землю и заставляя клевать что попало.