"Человек-волчок! (Spindler — веретено.) Великий и Ужасный Майкл Шпиндлер!!!" Тарадальски, игравший роль Уэйна из "Мира Уэйна”, вертелся вокруг одетого в канареечный свитер и зеленые слаксы Шпиндлера, а тот, оцепенев

перед камерой, с подобием улыбки на налитом кровью мясистом лице, готов был провалиться сквозь землю. Сидя на кушетке между своими подчиненными, так откровенно валяющими дурака, он уставился в экран телеподсказчика и торжественным голосом громко прочитал: "Мы совершенно уверены в том, что в следующем году сможем удовлетворить самые умопомрачительные запросы корпоративного рынка".

Вообще-то слово "умопомрачительные" казалось неуместным в устах скованного и косноязычного Шпиндлера. По-видимому, никакие ухищрения не могли бы замаскировать его подлинный характер. Когда год спустя Питер Хершберг покинул Apple, идею сумасбродных рекламных роликов вышвырнули ему вслед. (Apple никогда более не предпринимала ничего подобного той рекламной шумихе, которая сопровождала выпуск новой линии серверов. Даже когда Шпиндлер встал во главе компании, его кругозор не расширился настолько, чтобы допустить подобные акции.)

В эпоху Скалли в Apple сложилась еще одна традиция, которую не выносил Шпиндлер. Речь идет о роли исполнительного директора как главного трибуна и общественного лица компании. Нельзя сказать, чтобы сам Скалли обожал публичные выступления. Застенчивый от природы, поначалу в такие минуты он волновался и заикался, как малыш на детсадовском утреннике. Однако, затратив массу усилий, он вырастил в себе такую харизму, что мог сравниться с самим Стивом Джобсом.

Шпиндлеру было тяжело даже подумать о выступлении перед большой аудиторией. В разговоре со своими подчиненными он мог повернуться к ним спиной и долго с увлечением расписывать грифельные доски и даже стены своими соображениями, потея при этом, как взмыленная лошадь. Но перед публикой он просто деревенел, становясь непохожим на самого себя.

Сотрудники Apple никогда не забудут, каким Шпиндлер был при первом своем крупном публичном выступлении в ранге исполнительного директора компании. Дело происходило на годовой отчетной конференции в Лас-Вегасе в октябре 1993 года. Не было ни пульсирующей рок-музыки, ни ярких стробоскопических огней, традиционно предварявших любое масштабное собрание в компании. Вместо этого на затемненную сцену конференц-зала отеля "Аладдин" в одиночестве поднялся Шпиндлер и вступил в лучи единственного включенного прожектора. Такая декорация, по его замыслу, должна была ясней ясного показать двум тысячам собравшихся в зале неотвратимость намерения нового директора привести компанию в чувство и поднять ее на недосягаемую высоту. "Apple — не калека!" — бросил он в лицо обалдевшей аудитории.