В других сочинениях Пшибышевский прославлял исступленную «нагую душу» и выражал глубокий скептицизм по отношению к холодному умствованию и к тирании мозга над душой. Потому в его системе координат истерическое исступление едва ли могло быть чем-то совсем негативным. И все же его тексты оставляют ощущение, что оргиастические ведьмы внушали ему отвращение и ужас. Как же нам понимать все эти противоречия? В целом постоянные упоминания Пшибышевского о тесной связи женщины с Сатаной, вероятно, следует толковать как дань уважения женщине, приносящей большую пользу человечеству. Если мы прочтем внешне женоненавистнические тексты Пшибышевского о ведьмах прошлого и настоящего, написанные в рамках его более обширного контрдискурса, который строится на приеме семантической инверсии, и обратим пристальное внимание на то, как он приписывает женщине важную роль в эволюции человечества, то, пожалуй, придем к правдоподобному заключению, что он вовсе не очерняет ее. Наоборот, он воздает ей своеобразную дань — как жизненно необходимой представительнице эволюционного «доброго зла», вокруг которого и построена его система. Подчеркивая, что женщина — избранница Сатаны, Пшибышевский сближает собственные идеи с тогдашней тенденцией демонизировать феминисток как ведьм и дьявольских созданий и использует схожие аналогии между деятельностью современных женщин и стародавних ведьм (например, уподобляет канкан пляскам ведьм на шабашах). Но когда сатанинскими существами женщин называет сатанист, понятно, что его высказывания имеют весьма специфический смысл, и, скорее всего, их следует расценивать как форму прославления (сатанинской) женственности.

Заключительные слова

Заключительные слова

Декаданс — направление, прочно ассоциирующееся со смысловыми инверсиями и контрпрочтениями. Закрепившееся как самоназвание, это понятие было изначально уничижительным термином, а затем его подхватили, присвоили и перевернули вверх тормашками. Это присвоение было процессом постепенным — началось все с Бодлера и Готье, которые изменили смысл этого слова в своих очерках 1850‐х и 1860‐х годов. Конечно же, в такой контрдискурс удачно вписывался сатанизм — двойник христианства с отрицательным знаком. И все-таки это направление менее сатаническое, чем обычно принято полагать, и многие декаденты относились к Сатане отнюдь не восторженно, а скорее довольно неоднозначно. Как объект эстетического любования или источник слегка греховного возбуждения он пользовался среди них заметной популярностью, но уже не играл той заметной роли символического борца за свободу, какой облекали его романтики. Поэтому откровенный сатанист Пшибышевский — скорее исключение из правил, нежели типичный пример. Тем не менее декаданс тесно связывался с сатанизмом и в общественном сознании, и в критических оценках, которые формулировали противники этого течения — консерваторы вроде Макса Нордау.