За этим последовало нечто, напоминавшее цепную реакцию. Издатель одного из «самиздатовских» журналов Александр Гинзбург составил отчет о судебном процессе и о реакции, которую он вызвал внутри страны и за рубежом. Эта работа ходила по рукам в СССР, а также была переправлена за границу. За эти действия Гинзбург также был арестован. Его арест, в свою очередь, вызвал дальнейший всплеск «самиздатовских» публикаций протеста с призывами к обнародованию всех фактов и требованием к властям соблюдать ими же установленные законы.

Последнее было особенно неприятно для властей, которые желали сохранить репрессивный режим, одновременно создавая видимость соблюдения законности. Сталин показал, какую опасность представляет беззаконие для высокопоставленных руководителей. Поэтому они пытались подавить волну протестов, не прибегая к арестам. Участников движения протеста — писателей, ученых, исследователей — предупреждали, что их диссертации не будут утверждены, произведения не будут публиковаться, а служебные карьеры сильно пострадают. В подтверждение этих угроз некоторые из них были действительно уволены и вынуждены были перебиваться случайными заработками, работая вахтерами, гардеробщиками или кочегарами. Их начальников и коллег предупреждали о необходимости создания «здоровых коллективов» и оказания «плодотворного влияния» на непокорных товарищей. Взаимная слежка стала обычным делом: целый институт мог пострадать в случае, если кто-то из его сотрудников подписывал письмо протеста. Это была «совместная ответственность» в новой форме, близкая по своим корням «киевской криминальной круговой поруке»^{413}.

В результате этих мер число людей, готовых поставить свою подпись под письмом протеста, после 1968 г. стало постепенно уменьшаться. Но тут возник новый неожиданный феномен: «самиздатовский» журнал, посвященный описанию случаев нарушения властями своих же собственных законов. На обложке журнала с довольно скучным названием «Хроника текущих событий» размещалась известная статья 19 из Всеобщей декларации прав человека, принятой Генеральной Ассамблеей ООН (и подписанной Советским Союзом), которая гарантировала всем людям «право на свободу мнений и их выражения». Подача материалов была также крайне сдержанной. Не было обычных редакционных статей, а просто приводился перечень дисциплинарных действий властей, обысков, допросов, предупреждений, арестов, судов и других официальных санкций. Один экземпляр журнала всегда переправлялся за границу, и его содержание передавали зарубежные радиостанции, вещавшие на русском языке. Остальные экземпляры издания тиражировались путем многократных перепечаток под копирку на пишущих машинках. Таким образом, сложилась целая сеть распространения журнала, ставшая, в свою очередь, каналом получения информации. Пусть и не с поразительной пунктуальностью, но и с не менее удивительной регулярностью журнал выходил один раз в два или три месяца вплоть до 1982 г.^{414}.