Если с Вайлем примирение, то почему не с Померанцем, написавшем в "Литературной газете" о моем романе "Псалом" ─ "Псалом антихристу" и с И. Роднянской, которая, оказывается, в "Новом мире" написала, что в "Псаломе" извращена Библия. Оба ─ и Г. Померанц и И. Роднянская, которую один критик назвал "давней Капо" ─ теперь, к тому же, принадлежат к интеллектуальной богадельне. Сегодня мне советуют с этим примириться, а завтра, пожалуй, посоветуют цветы на могилу М. Шатрова отнести, который немало потрудился, пытаясь из зависти меня заживо похоронить. Сегодня ─ нет, сегодня, к сожалению, рано, как сказал Ленин, но завтра или послезавтра...

Николай Чуковский сказал о Борисе Степановиче Житкове ─ "умер от ненависти к Маршаку". Но здесь будет наоборот. Вся семейка Маршаков имеет нечто общее: С. Маршак отличается от М. Шатрова-Маршака лишь талантом, но не нравственностью. Оба нелитературными методами утверждали себя в литературе: устранением конкурентов, тех, кого, конечно, возможно. С. В. Михалкова, например, вряд ли.

Борис Степанович Житков при всей своей ненависти к старавшемуся помешать его литературе Самуилу Маршаку не впал, однако, в антисемитизм. О Булгакове, например, такого не скажешь. Среди ненавистников Булгакова действительно было немало евреев. Не все, конечно, но многие, такие, как Александр Безыменский или Виктор Шкловский. Но они ему были враждебны на интернационально-революционной основе, считая его белогвардейцем, кем он и был, а он их ненавидел на расовой основе, что, кстати, отмечалось в белоэмигрантской прессе: составлял "черные списки" и прочее. Это и в его художественности просматривалось, иногда его прорывало. В "Днях Турбиных" была сцена убийства еврея, намеченная, кстати, и в романе "Белая гвардия". Но в "Днях Турбиных" она приняла сатирически-физиологический облик, как бы смаковавший погром. Сцену пришлось убрать по требованию наркома, несмотря на протесты Булгакова.

Помельче духом оказался Михаил Афанасьевич Булгаков Бориса Степановича Житкова. Эта мелкость и в творчестве Булгакова заложена. За исключением личностной лирической "Белой гвардии" творчество Булгакова живо лишь при сатирическом, а впав в "серьез" тускнеет, сереет ─ как, например, в церковно-приходском христианстве Булгакова из "Мастера и Маргариты".

Б. С. Житкова можно было устранить: если не во всем, так во многом ─ хорошо знакомая мне информационная блокада. Такое не прощают ─ попытка заживо похоронить, как похоронили заживо всей совписовской похоронной командой замечательный роман Бориса Житкова "Виктор Вавич". Вот и меня пытаются заживо похоронить, и доходят до комического, если бы это не было так паскудненько: не паскудно, а именно паскудненько.