Попп ответил прокурору в тот же день: волосы на перчатках – женские, весьма вероятно, принадлежат жертве. Волосы на фрагменте плоти – звериные, скорее всего шерсть крота, и эта находка, очевидно, вообще не имеет отношения к убийству женщины, но Попп все же на всякий случай проверил ее по методу Уленгута на наличие человеческого или животного белка. Никаких отпечатков пальцев он не обнаружил, но нашел множество лошадиных волос. Прокурор, отдавая должное тщательности Поппа, отметил для себя, что ученый заметил волосы с лошадиных попон, которым тело накрыли в первые сутки после обнаружения. Так началось участие Поппа в расследовании убийства Маргариты Фильберт, пока весьма неприметно и скромно. Никто даже не предполагал, какой масштаб оно приобретет.

Письмо в Кайзерслаутерн еще было в пути, когда Зон через участковый суд получил анонимное послание из Фалькенштайна, чудовищно безграмотное, следующего содержания: «…пусть высокочтимый суд разберется с Андреасом Шлихером насчет этого убийства за-ради ограбления, потому как у этого Шлихера точно рыло-то в пуху, в субботу пришел этот Шлихер оттедова, где лежала та девица, совсем бледный пришел… идти туда боялся и на труп глядеть боялся, будто у него, этого Шлихера, на лице все написано. Заберите вы уже этого Шлихера под следствие… Спасу от него нету… Вся община на него, на Шлихера-то этого, думает… только сказать боятся, опасный он человек, бедовый… уже три дня не ходит на работу, от жандармов прячется».

4 июня Зон по телефону приказал задержать Шлихера и поместить в следственную тюрьму в Винвайлере. Участковый судья Хофбауэр в то же время получил предписание повторно обыскать усадьбу Шлихера. Вооруженные жандармы явились за подозреваемым в Фалькенштайн, но он пошел с ними без всякого сопротивления со словами: «Мне бояться нечего. Я эту Фильберт не убивал». Хофбауэр и Шмидт обыскали тесное убогое жилище, спустились в подвал, переворошили сеновал, сарай, обыскали печь. По крутой узкой лестнице поднялись в спальню, где Хофбауэр лично еще раз проверил всю одежду, которую ранее прощупывал Шмидт. Ничего необычного. Выходные башмаки Шлихера, чисто вымытые, стояли на сундуке. Снова не обнаружено никаких следов убийства.

В Кайзерслаутерне член земельного суда Зеебергер был назначен судебным следователем. 5 июня он впервые допросил Шлихера и услышал ту же историю, как Шлихер прошелся по своим полям в местностях под названием Драйморген, Шиндерборн, Херценталь и Хинтерм-Хан между 13 и 16 часами. На государственный участок леса Шельменкопф Шлихер не выходил, Маргариту Фильберт не встречал, после 16 часов дом не покидал. Все вопросы впустую. Черноволосый мужчина упрямо твердил одно и то же: Маргариту Фильберт не убивал, в браконьерстве не замешан. Зеебергер растерялся. Вскоре он сам отправился в Фалькенштайн и еще раз осмотрел дом подозреваемого. Каролина Шлихер встретила его холодно, молча, и Зеебергер сообщил в отчете: «Жена подозреваемого на поставленные вопросы отвечать не стала». В третий раз проверили одежду Шлихера, но и Зеебергер не обнаружил ничего важного. Зато при осмотре башмаков заметил, что не так уж чисто они вымыты, на подошвах остались фрагменты почвы. Но Зеебергер не счел эту землю на подошвах подозрительной, а крови не нашел, так и поставил обувь обратно на ларь. Забрал с собой лишь изорванный рабочий халат, потому что на подкладке заметил бурые пятна и решил, что это кровь.