«А я не могу привыкнуть», – сказала однажды Манна. И я ее не винила. Мы были несчастны. Мы сравнивали наше положение с тем, что могло бы быть, с тем, что мы могли бы иметь, и нас совсем не утешал тот факт, что миллионам людей жилось еще хуже. С какой стати чужое несчастье должно нас осчастливить или сделать жизнь более сносной?

Когда я приехала, Биджан с детьми были внизу, в квартире матери. Я поставила в холодильник пирожные, которые им купила, и достала морковный торт, чтобы отнести его матери. Потом полезла в морозилку и положила себе большую порцию мороженого, полила его кофе и посыпала грецкими орехами; когда пришли дети с Биджаном, я была в ванной, меня стошнило. Позвонил волшебник; мне очень жаль, что так вышло, сказал он. Хочется отмыться после всего этого. Мне тоже жаль, ответила я. Нам всем жаль – не забудьте подписать мне книгу и поставить сегодняшнее число.

Весь вечер меня тошнило – я даже воду пить не могла, – а наутро, когда я открыла глаза, комната начала вращаться перед глазами. Светящиеся искорки разрастались в яркие остроконечные короны и плясали в воздухе, от которого кружилась голова. Я закрыла глаза и снова их открыла; короны со смертельно острыми краями никуда не делись. Схватившись за живот, я побежала в ванную; меня вырвало желчью. Весь день я провалялась в кровати; от прикосновения простыней саднило кожу.

17

17

Девушку насилуют, бросают в багажник машины и убивают. Юношу, студента, убивают и отрезают ему уши. Беллоу пишет о тюремных лагерях, смерти и разрушении; у Набокова мы встречаемся с чудовищами, насилующими двенадцатилетних девочек; даже у Флобера сплошь боль и предательство – а у Остин что, однажды спросила Манна?

И правда – у Остин что? Принято считать, что Остин была чопорной старой девой, жила в мире со всем миром и не замечала его жестокости. Мои студентки, глядя на ее юмор и великодушие, приходили к тому же мнению. Мне пришлось напомнить им о «Письме лорду Байрону» Одена, в котором Оден просил Байрона передать Джейн Остин, «что здесь, внизу, она неповторима / и верными потомками любима».

Героини Остин не прощают обид, хотя суровость характера проявляется у них по-своему. В ее романах немало предательства, жадности и лжи, неверных друзей, эгоистичных матерей, отцов-тиранов, тщеславия, жестокости и боли. К своим злодеям Остин великодушна, но это не значит, что она легко спускает их с крючка – она не проявляет мягкости даже к своим положительным героиням. Ее любимая и наименее симпатичная героиня Фэнни Прайс страдает больше всех.