Ежовский террор 1937 года не был сумбурной кровавой вакханалией, вызванной преступной страстью маньяка или просто тирана. Репрессии были в немалой степени оправданы соображениями государственной безопасности. Когда дополнительно рассекретят архивы (очень секретные будут открыты, вероятно, нескоро), наши предположения могут получить более надежное документальное обоснование. Антитроцкистская кампания вовсе не являлась «охотой на ведьм».

В своем последнем слове подсудимый Н.И. Ежов на судебном заседании 2 февраля 1940 года, в частности, сказал:

«При проверке партдокументов (в 1935 и 1936 годах. – Авт.) по линии КПК и ЦК ВКП(б) мы много выявили врагов и шпионов разных мастей и разведок. Об этом мы сообщили в ЧК, но там почему-то не производили арестов. Тогда я доложил Сталину, который вызвал к себе Ягоду, приказал ему немедленно заняться этими делами. Ягода этим был очень недоволен, но вынужден был производить аресты лиц, на которых мы дали материал».

Действительно, Ягода вел достаточно сложную политическую игру, о которой отчасти догадывался Сталин.

Вечером 25 сентября 1936 года из Сочи Сталин и Жданов послали Кагановичу, Молотову, Ворошилову и Андрееву шифровку за № 1360/ш, переданную только по каналам партийной связи и не продублированную по линии связи НКВД, чтобы Г.Г. Ягода не узнал о ее содержании. Там, в частности, говорилось: «…Первое. Считаем абсолютно необходимым и срочным делом назначение т. Ежова на пост Наркомвнудела. Ягода явным образом оказался не на высоте своей задачи в деле разоблачения троцкистско-зиновьевского блока. ОГПУ опоздал в этом деле на 4 года. Об этом говорят все партработники и большинство областных представителей НКВД. Замом Ежова в Наркомвнуделе можно оставить Агранова. Второе. Считаем необходимым и срочным делом снять Рыкова с НК связи и назначить на пост НК связи Ягоду. Мы думаем, что дело это не нуждается в мотивировке, так как оно и так ясно… Четвертое. Что касается Комиссии партконтроля, то Ежова можно оставить по совместительству председателем Комиссии партконтроля с тем, чтобы он 9/10 своего времени отдавал НКВД, а первым заместителем Ежова по комиссии можно было бы выдвинуть Яковлева Якова Аркадьевича. Шестое. Само собой разумеется, что Ежов остается секретарем ЦК».

Среди заговорщиков группы Енукидзе – Тухачевского – Ягоды был некогда близкий к Троцкому дипломат и член ЦИК СССР Д.М. Карахан. Вот что показал на допросе 25 апреля 1937 года бывший заместитель Ягоды Г.Е. Прокофьев:

«Среди лиц, тесно связанных с Ягодой, особо выделяются Уханов и Карахан… Уханов часто бывал у Ягоды и на квартире, и в НКВД, приходил всегда без доклада прямо в кабинет, где долго оставался наедине с Ягодой. Я сам много раз убеждался в том, что Ягода никого не принимал, когда Уханов у него в кабинете. У них шли секретные разговоры. Уханов имел отношение к правым еще в период пребывания Угланова секретарем МК. Карахан имеет давнишнюю очень тесную связь с Ягодой. Эта связь продолжалась до последнего дня. Карахан неоднократно посещал Ягоду в наркомсвязи и до и после пленума ЦК (февральско-мартовского 1937 года. – Авт.). Ягода располагал о Карахане компрометирующими материалами о разложении, и этот материал, очевидно, использовал как свой обычный метод вербовки нужных ему людей. Мне приходилось заходить в кабинет Ягоды как в НКВД, так и в наркомсвязи, когда бывал там Карахан. Каждый раз разговор между ними прерывался и искусственно переводился на иную тему».