Кого же это напоминает? Ах да, Шарика, конечно, – булгаковскую дворняжку: «Я – красавец. Быть может, неизвестный собачий принц-инкогнито <…> Очень возможно, что бабушка моя согрешила с водолазом» (М.А. Булгаков. Собачье сердце).

Как и у булгаковского Шарикова, у Нечаева не было ни здравого смысла, ни чувства благодарности. Одна животная потребность брать. Можно сколько угодно раз задаваться вопросом: с чего этот убогий, необразованный, уродливый человек вообразил себя «принцем» или «сверхчеловеком» и готов был сесть на шею любому, кто из добрых побуждений протянет ему руку? Ответа на этот вопрос не существует, есть лишь догадка, что Всевышний нормальным людям таких упырей для чего-то посылает. Свои какие-то у него соображения, нам, простым грешным, недоступные.

Чернов, на свою голову запустивший к себе в дом этого человека, решил не потакать его капризам и деньги дать отказался. Ему бы сразу позвать полицию и исправить свою роковую ошибку, но Чернов конфузился признать перед полицией собственную оплошность, а может, продолжал верить в добро. И за это Всевышний призвал его к себе: нечего таким на земле делать.

Сергей Нечаев. Фото 1870 г.

На следующий день бездыханное тело Чернова было обнаружено с кровоподтеками на виске и почти полностью снесенной топором головой. Исчезли его вещи, деньги, пальто.

Спасенного из тюрьмы Нечаева нашли ночью в публичном доме, причем в том самом украденном пальто с пятном крови на спине. Наглость этого удивительного человека не знала границ: он не только не признавал себя виновным, но даже отрицал, что знаком с Черновым. Назовите это глупостью или дерзостью, и оба слова не подойдут, потому что такое вовсе не имеет названия.

Еще интереснее стало на улице, когда при скоплении народа Нечаев предложил проезжавшему мимо губернатору показывать его, Нечаева, за деньги: «Ведь большая бы выручка была!»

Это потрясающее поведение продолжилось и дальше. Нечаев подал прокурору заявление, в котором выразил желание присутствовать на анатомическом исследовании трупа Чернова. Когда профессор судебной медицины высказал мнение, что кровоподтек на лбу был получен посмертно, наглый Нечаев громко заявил: «Все врет дурак! Это я его обухом топора живого, а не мертвого; он еще после этого закричал».

Тут же он при патологоанатоме, следователе и прокуроре рассказал, как все было. Не получив денег, он разозлился и поджидал Чернова, а тот вернулся не совсем здоровый и говорил, что смертный час его приходит. По словам Нечаева, он ему этот смертный час обеспечил: ударил кулаком в висок, схватил топор, ударил обухом по лбу, а потом топором по шее, после чего обыскал и надел его пальто, да вот пятно крови на спине не заметил.