Второй особенностью советской финансовой системы была принципиальная неконвертируемость рубля и закрытость рынка через государственную монополию внешней торговли. Сама по себе конвертация — всего лишь способ сравнения экономик, но надо же сравнивать по сопоставимым параметрам. Между тем, масштаб цен и структура расходов в СССР были иными, нежели на Западе. Наша экономика была просто другой: она выглядела затратной, милитаризованной, но была очень выгодной при необходимости мобилизации (что и доказали годы с 1941 по 1945-й), и это было при нашем скудном ресурсе очень важно. Что, в конце концов, главнее для государства — чтобы все имели лишнюю пару ботинок, но проиграли войну, или наоборот?

Союз не смог бы содержать две экономики сразу, гражданскую для мирного времени и вторую военную на случай войны. Она была одна, не такая, как на Западе.

Но мало этого. Зарплату людям платили низкую, зато коммунальные платежи и продовольствие, образование и медицина дотировались государством, которое брало деньги с тех же граждан, недоплачивая им зарплату! Это значит, что прежде чем проводить либерализацию финансовой системы и открывать рынок СССР миру, следовало привести масштаб цен, зарплат и социальных трат в соответствие с мировыми, так, чтобы доля зарплаты составляла в себестоимости подавляющую часть, включив в себя все эти недоплаты. Наши же верховники сделали наоборот. Они оставили трудящемуся низкую зарплату, а социальные выплаты в его адрес сократили или вовсе отменили. В итоге взявшиеся ниоткуда новые владельцы заводов получили товар, конкурентоспособный за счёт недоплаты рабочему.

С тех пор российский рабочий получает за свой труд вдвое-вчетверо меньше, чем должен получать по всем мировым стандартам, зато капиталист может менять уворованную, по сути, часть его зарплаты на доллары и отправлять её на Запад.

Пока масштаб цен, зарплат и социальных трат не привели в соответствие с мировыми, рубль должен был циркулировать, не меняясь ни на какие СКВ[77], а поток наличных денег должен был быть строго закрыт по отношению к внешнему рынку. Эту закрытость обеспечивала государственная монополия внешней торговли — а Горбачёв её отменил, разрушив всю систему.

Чтобы лишний раз показать, сколь высокое значение имел сам факт наличия государственной монополии внешней торговли для страны, уместно вспомнить мнение Сталина, высказанное по этому вопросу — правда, в довольно необычном контексте.

По воспоминаниям Н. К. Черкасова (он играл роль Ивана Грозного в кино), когда в 1947 году он и режиссёр С. М. Эйзенштейн встречались со Сталиным, был упомянут и этот аспект экономической политики: «Говоря о государственной деятельности Грозного, товарищ И. В. Сталин заметил, что Иван IV был великим и мудрым правителем, который ограждал страну от проникновения иностранного влияния и стремился объединить Россию. В частности, говоря о прогрессивной деятельности Грозного, товарищ И. В. Сталин подчеркнул, что Иван IV впервые в России ввёл монополию внешней торговли, добавив, что после него это сделал только Ленин».