Далее в жалобе немцев указывалось следующее:

«1) Арестованный монах признал свою вину – (un criminel [преступник], добавил германский посол).

2) В Риме находится множество иностранных священников из стран, с которыми Германия ведет войну. Ситуация очень деликатная. Посол насилу сумел договориться с военными властями. И он продолжит это делать… Но…»

Со стороны фон Вайцзеккера это была скрытая угроза, что против этих иностранных священников из стран, находящихся в состоянии войны с Германией, могут быть приняты меры. Он делает вид, что сдерживает военных, и при этом обвиняет Святой Престол.

Тардини отмечает дословно слова посла и указывает в скобках свои ответы:

«3) Ситуация в экстерриториальных зонах Рима довольно сложная и становится все более “текучей” (именно так он и выразился). Необходимо действовать с большим bon sens [здравым смыслом] … (“и соблюдая закон”, заметил я)»²⁵.

Итоговый обмен репликами показывает, что Тардини реагирует откровенно. Тогда фон Вайцзеккер слегка усиливает нажим, пытаясь его запугать:

«Посол также передал мне письменные показания. По совершенно случайному стечению обстоятельств, их дал… республиканский офицер! (В другой раз, когда посол говорил мне, что у него есть показания от итальянцев, я спросил его, не получил ли он их… от республиканцев!)

Я сказал послу следующее:

1) Просмотрев его ноту, я заметил, что Rückführung [репатриация] представляет собой… элегантный термин, означающий, что эсэсовцы с автоматами наперевес вошли в Санта-Мария-Маджоре и насильственно вывели несчастного избитого и окровавленного монаха.