В самой гибели Гамлета нет свидетельства его слабости, его душевной раздвоенности, его трагической ошибки, как до сих пор еще думают многие исследователи. Гибель трагического героя составляла не «вину», а историческую беду всех Гамлетов старого мира. Силы, которые они вызывали на бой, оказывались слишком значительными, чтобы они могли рассчитывать уцелеть, выйти живыми из борьбы. Но историческая беда Гамлета не снижает его подвига. Герой, который не щадит своей жизни, чтобы избавить человечество от духовной проказы, не заслуживает упрека в разладе с самим собой, в скептицизме или в том, что мысль убила в нем волю к действию.
Не был русский Гамлет и эгоистом, который живет для самого себя и рассматривает весь мир как зеркало для созерцания своего «я», как утверждал Тургенев. Тот же мочаловский Гамлет страдал не за себя, но за все человечество. Его сердцу было близко все, что совершается в мире. В самой ненависти, которую он испытывал к своим врагам, погрязшим в бездне лжи, коварства и разврата, горел тот же огонь великой любви к людям, очистительный огонь, истребляющий все, тронутое тлением и душевной слабостью.
Конечно, только поэтому Белинский и его друзья увидели в мочаловском Гамлете своего единомышленника, существо, поразительно близкое им по крови и по духу.
Но ведь таким появляется Гамлет перед нами и у самого Шекспира, если не смотреть на него предвзятыми глазами комментаторов. Гамлет — единственный из героев английского драматурга, все помыслы которого направлены на изменение мира, на очищение его от духовной скверны. Только для этой задачи он и существует в трагедии. О распавшейся связи времен, которую он должен восстановить, Гамлет говорит в самом начале драмы. Эти слова становятся его девизом и определяют его путь в трагедии, путь упорной, беспощадной борьбы, со взлетами и падениями, со вспышками радости и разочарования, с раздумьями и взрывами ярости и гнева.
Злодейство, оставшееся безнаказанным, открывает Гамлету глаза на истинное состояние мира. Перед ним возникает образ больного человечества, в котором болезнь пустила слишком глубокие корни. Каждый день приносит Гамлету все новые подтверждения его открытия. Все меньше иллюзий остается у него на этот счет. Ведь даже «честный» Лаэрт не останавливается перед самым низким коварством и в рыцарском турнире ранит Гамлета заранее отравленной шпагой.
В Гамлете живет обостренное чувство справедливости. Всеми средствами он должен восстановить в мире нарушенный нравственный порядок, чтобы спасти человечество от моральной гибели. Одних людей — безнадежно больных духовной проказой — надо уничтожать, чтобы они не заражали воздух мира, как это делает Гамлет с Гильденстерном и Розенкранцем и как собирается сделать с королем. Других нужно лечить, гневным словом стараясь пробудить в них уснувшую совесть, поразить воображение зрелищем их собственных душевных язв, как он поступает со своей матерью. Наконец, есть люди вокруг него, в которых надо поддержать стойкость духа, веру в то, что не все погибло, не все черно в «датском королевстве». К ним Гамлет обращается со своими страстными монологами о человеке, о его высоком назначении в жизни.