По факту утечки части следственных материалов прокуратура возбудила уголовное дело. Чтобы придать расследованию максимально объективный характер, я вызвал в Москву следователя из Екатеринбурга и поручил ему изучить обстоятельства дела, невзирая на звания и должности. Все следователи Генеральной прокуратуры, имевшие доступ к видеоматериалам, в том числе и руководитель следственной бригады А. Фролов, были допрошены. В течение нескольких месяцев в Генеральной прокуратуре проходила тотальная проверка деятельности подразделений, которые несут ответственность за сохранность следственных материалов. Ясно, что, если бы мы обнаружили предателя, — ему бы не поздоровилось. Нанесенный им удар был чрезвычайно болезненным для всех нас.

Не хочу допускать даже с большими оговорками, что в следственной бригаде мог найтись предатель, решивший, что называется, в частном порядке, подзаработать на продаже материалов «Шпигелю». Если бы таковой был, мы бы его выявили. Да и объяснять утечку материалов в «Шпигель» действиями алчного одиночки — значит, не понимать сути того, что происходило вокруг дела ГКЧП.

У тех, кто занимался проверкой ЧП, не осталось никаких сомнений в том, что утечка материалов в «Шпигель» была организована людьми, имеющими непосредственное отношение к КГБ. На организованный характер случившегося, в частности, указывало очень расчетливо выбранное время для кражи — первые недели следствия, когда следственная бригада не имела достаточных условий для сохранения тайн, так как работала в разных зданиях.

Высокопоставленные заключенные постепенно отходили от шока, вызванного арестом. С каждым днем они чувствовали себя все более уверенно, если не сказать больше. С расследованием прокуратура справилась, как я уже отмечал, за четыре с небольшим месяца, но фигуранты не очень-то спешили идти под суд, намеренно затягивая чтение материалов уголовного дела. По закону мы не могли ограничить сроки ознакомления — и наши подследственные воспользовались этим.

Затягивание времени было на руку арестантам. Общественно-политическая обстановка обострялась. СССР заплатил за авантюру, устроенную самозваным ГКЧП, предельно высокую цену. Доверие к Центру было окончательно подорвано. Властный механизм после переворота окончательно разладился. Страна погружалась в хаос — наконец наступила драматическая фаза распада Союза.

Кончина СССР добавила козырей организаторам августовских событий. Раз нет Советского Союза, почему Прокуратура России занимается расследованием дела, связанного с событиями, происходившими на территории нескольких теперь уже независимых государств? Как можно обвинять в преступлении против страны, которая уже не существует? Подобные вопросы преследовали понятную цель — максимально политизировать дело ГКЧП.