Исследование нелиберального аспекта советского туризма способна дать представление о том, какими методами режим контролировал и ограничивал мобильность граждан – от системы путевок, дозировавшей доступ к туристическому и курортному отдыху, до контрольно-надзорного аппарата, ограничивавшего поездки жителей СССР за рубеж. Постоянную опасность для путешествующих представляли враги и «другие» – праздношатающиеся, которых клеймили как «бродяг», вызывающие беспокойство спутники склонных вступать в интимные отношения с иностранцами советских туристок за границей, исполнители неприемлемых в культурном отношении танцев, которые наблюдали туристы. Медицинский персонал и экскурсоводы, правила и режимы – все это ограждало участников досуговых поездок от ответственности, которую влечет за собой независимость, и укрепляло позиции «государства-няньки», в котором отношения дисциплины и зависимости воспитывали послушное население.

В книге показано, как советские путешественники и отдыхающие существовали в этой сфере принуждения и идеологии, однако сложно сказать, основывалось ли их участие во всем этом на согласии, сопричастности и лояльности, или же отпускники чувствовали отчуждение и питали молчаливое недовольство. Были ли путешествия и отдых возможностью ненадолго сбежать от материальных трудностей и политического контроля? Или усиливали лояльность к режиму, предоставлявшему такую возможность? В своих впечатляющих воспоминаниях Е. С. Гинзбург, бывшая политзаключенная, прошедшая через тюрьмы, лагеря и ссылку, открыто говорит о чувстве свободной радости, которое доставляли отдых и туризм в СССР. Вспоминая свой путь на свободу, проходивший по колымской дороге, она пишет:

…когда я прикидываю, встречалась ли я когда-нибудь с настоящим безумным счастьем, то только и могу вспомнить два коротких эпизода. Один раз это было в Сочи. Совсем беспричинно. Просто мне было двадцать два, и я танцевала вальс на открытой террасе санатория с профессором по диамату, который был старше меня лет на двадцать пять и в которого весь наш курс был влюблен. А вот вторично мне удалось ухватиться за хвост Жар-птицы именно в тот день, который я сейчас описала. Пятнадцатого февраля 1947 года, на трассе Эльген-Таскан во время бурана [Гинзбург 2008: 123][562].

…когда я прикидываю, встречалась ли я когда-нибудь с настоящим безумным счастьем, то только и могу вспомнить два коротких эпизода. Один раз это было в Сочи. Совсем беспричинно. Просто мне было двадцать два, и я танцевала вальс на открытой террасе санатория с профессором по диамату, который был старше меня лет на двадцать пять и в которого весь наш курс был влюблен. А вот вторично мне удалось ухватиться за хвост Жар-птицы именно в тот день, который я сейчас описала. Пятнадцатого февраля 1947 года, на трассе Эльген-Таскан во время бурана [Гинзбург 2008: 123][562].