Принимаясь за эту книгу, я ставила целью исследовать, каким образом советский режим и его граждане взаимодействовали с целью обеспечить «хорошую жизнь» в виде досуговой поездки. Также я хотела выяснить, как выглядела реальная жизнь при социализме через призму отдыха и значения, которое придавалось путешествиям. Советская система с ее коммунистической идеологией, централизованной плановой экономикой и ужасными проявлениями политического насилия может показаться уникальной исторической формацией, но по большей части история отдыха в СССР соответствует тому, что наблюдалось на протяжении XX века в остальном мире. Что можно узнать, глядя на эту историю протяженностью в несколько десятилетий, о сущности и историческом пути системы в целом? История туризма позволяет выявить ряд факторов, которые привели к краху режима: неспособность экономики удовлетворить растущие ожидания городских потребителей, желание свободно путешествовать по стране и миру, не встречавшее понимания, усиление трений между этническими группами и другими сообществами, интеграции которых система так и не добилась. Изучение туризма может многое рассказать о столкновениях различных народов СССР и квазиимперских взаимоотношениях, которые привели в конце 1980-х – начале 1990-х годов к вспышкам сепаратизма, сопровождавшимся насилием. В то же самое время эта история говорит о живучести системы и о том, как досуговые институции (наряду со многими другими) создавали ощущение материального и культурного благополучия, формировали спаянные коллективы и в какой-то мере удовлетворяли стремление граждан к расширению горизонтов.

История советского туризма и отдыха подчеркивает правоту тех, кто признает противоречивость советского режима – двуликого Януса, – к которому применима поговорка о наполовину пустом и наполовину полном стакане. Можно настаивать на том, что эта история высвечивает нелиберальный характер режима, при котором интересы индивида была подчинены нуждам коллектива и государства. Советские отдых и туризм задумывались как государственное дело, как здоровая альтернатива иному времяпровождению, и были призваны дисциплинировать необузданную молодежь и восстанавливать здоровье рабочих, чтобы те могли трудиться продуктивнее. Помимо содержательных задач медицинской профилактики, имелась и культурная составляющая: ежегодный отпуск становился частью всеобъемлющей цивилизаторской миссии советского режима.

История нелиберального Советского Союза убеждает в устойчивости социальной стратификации и способов, при помощи которых привилегированные побеждают эгалитаризм. Последние по-прежнему обеспечивали свое положение, получая доступ к туризму и курортному отдыху; досуговые поездки во многих отношениях усиливали социальные различия, которые эгалитарная идеология намеревалась стереть. Право на ежегодный туристический или курортный отдых стало одной из привилегий новой советской элиты, что противоречило изначальным установкам социалистического общества. История туризма и отдыха, кроме того, указывает на провал централизованной плановой экономики, ее неспособность адекватно управлять потребительским сектором и сектором услуг. Эта неспособность усугублялась структурными барьерами внутри административно-командной системы и инерцией бюрократии с ее ментальностью, которую прекрасно иллюстрируют ежегодные шаблонные речи руководителей турбаз и курортов. Историки экономики не раз задавались вопросом, кто был виновен в провалах плановой экономики при Сталине: «жокей» – негодные руководители – или «лошадь» – система как таковая [Gregory 2003]? Ясно, что ответственность лежит на обоих.