А Курт бы даже из дома на Беркли-стрит не вышел.

Если б не я.

Тим Питерс и Гордон по очереди дежурили у клиники Йорка, кто же мог предположить, что я буду вооружен и смогу пройти самого Гордона! Что Тим потеряет время, чтобы вызволить Дэвида из рук санитаров, что, опасаясь срыва операции, не сразу забьет тревогу. Я, как обычно, ломал самые выверенные планы Курта, ломал с легкостью, как ураган сметает хижины людей, даже не зная об их существовании. Я жил вне планов Курта, вне его логики.

Живу и сейчас.

Я не предъявляю претензии. Я сам во всем виноват. Я не верил, что он позаботился обо всем, что он все рассчитал. Непроходимый тупица!

Он плюнул на логику и погнал в Борнмут, выручать дурного Джеймса Патерсона из беды. Когда убийца набрал его номер, Курт был уже на подходе, ведь Метвин не знал, что машина Мак-Феникса бывает беззвучной и неприметной, он ждал рычащего «Ягуара», а Курт караулил момент для атаки.

Лорд прыгнул за мной с обрыва, с палубы корабля в бурное море… Но я ему по-прежнему не верил. Я тоже ему мешал. Я тоже его достал. Однажды и от меня он отмахнется, сказав: хотите его убить – да ради Бога!

***

Не сходи с ума! Зачем ему это нужно? Все, что он хочет, – играть с тобой, как в детстве!

Ладно, ладно, Джимми, согласен, стою и вру тут сам себе. Шизофрения – великая штука!

Он уже не смог от меня отмахнуться. Не позволил меня убить, подставившись по полной программе. Более того, он по-прежнему меня спасал.

Два месяца я прожил в монастыре, уныло и правильно, соблюдая распорядок, пытаясь медитировать. Восстанавливался от свалившихся на меня жизненных потрясений и старался разобраться в себе. В этой адской скуке мне нечем было заняться, кроме самокопания, по сути этим все здесь занимались в той или иной степени. Для себя я решил, что не буду больше психиатром, я сообщил об этом Веллиртону, прежде чем покинуть страну, психиатр во мне умер быстро и легко, подумаешь, мастер профайлинга, не сумел распознать маньяка! Я не нуждался в деньгах, великолепный мистер Эдвардс взялся за дело о наследстве, «зажатом» Анной, и принес мне мои полмиллиона на фарфоровом блюдечке. Но мне нужно было найти новый путь в этой жизни, дело, которое бы меня исцелило и отвлекло.

Дело все не находилось. Я не знал, чем еще могу заниматься, толком я ничего не умел, кроме как копаться там, куда меня не пускали. Я ухаживал за огородом, день за днем стучался в нирвану, но меня там не ждали, а к боевым искусствам допуск не выдали: я не мог тренироваться в полную силу из-за состояния здоровья.