В ответ он выслал всего одно фото, но такое, что сразу отбило у меня охоту ерничать и изголяться. Четкое, резкое, с хорошо поставленным светом, фото эрегированного члена. В общем, он меня послал, но на фотку его пениса я потом дрочил две недели без роздыху.

В Новой Гвинее тоже нечем было заняться, и от скуки совсем уж кромешной я стал писать. Сначала вернулся к варианту дневниковых заметок, потом сам не заметил, как стал сочинять повесть. Это был давний, проверенный способ навести порядок в голове и избавиться от ненужных, разрушающих мозг навязчивых идей.

Наконец-то я нашел себе дело! Наконец-то жизнь обрела хоть какой-то смысл, я строчил главу за главой, сделав героями двух мальчишек, сплетая страшную правду своего детства с чистым и сладким вымыслом измененной реальности. В повести разлученные родителями и превратностями судьбы герои встречались намного раньше, Джимми после смерти матери находил в ее бумагах те самые фотографии, что я получил от Диксона, и ехал в дом бабушки, чтобы вспомнить, чтобы узнать правду. В четырнадцать лет Джимми был вполне самостоятельным подростком, он добрался до Шотландии, до Дома на Плато и встретил там Гэба, приехавшего на летние каникулы в замок. Они встретились, поговорили, узнали друг друга. И все понеслось по новому кругу! В конце концов, они отбили замок у Анны и зажили в нем, и жили долго и счастливо, и, помню, дописав этот последний абзац, я подумал, а какая разница-то? Ведь все-таки мы встретились, поговорили, узнали, и замок отбили, почему я лишаю нас попытки, шанса, чего же я так боюсь?!

Но я не был готов пока даже обдумать эту свою мысль. Всю жизнь я боялся маньяков, боролся с ними, выискивал их, поверить одному из них и остаться жить рядом не получалось, хоть вой. Оставалось лишь сочинять хэппи-энды.

Без особой надежды на успех я отправил рукопись в пару издательств, но она, как ни странно, приглянулась, с небольшими правками ее готовы были напечатать и предлагали неплохой гонорар, я даже повыбирал, с кем подписать контракт.

Так бывший психиатр превратился в начинающего писателя, и это превращение захватило меня целиком. В следующий месяц, работая почти без перерывов, я написал неплохой детективный роман, который теперь готовили к печати. Весь мой опыт психиатра на службе полиции теперь играл мне на руку, превращаясь в слова, в сюжеты, в завязки и хитрые повороты. Я умел напустить туману, я умел создать атмосферу. Ну, если верить редактору.

Джеймс Мак-Дилан потихоньку пробивался в мир литературы.

Я не мог называть себя Джимми, я им не был. Но и носить фамилию отца я не мог, меня просто воротило от отвращения. Получился симбиоз двух личностей, и, по сути, во мне случилась счастливая диффузия, существенно улучшив мой эмоциональный фон.